Кристина зажмурилась. Она отлично понимала, что делает Гарри. Он уговаривает себя сыграть новую роль, он уже представляет себя в ней – в роли деревенского помещика, радушного хозяина, отставного актера, который никогда не забывает о старых друзьях. Перед мысленным взором Кристины один образ быстро сменял другой. А потом ее словно оглушило: все это будет происходить в «Четырех ивах»! В «Четырех ивах» – в ее доме, в доме ее племянников!
Кристина решительно высвободилась из его объятий и твердо посмотрела на него. Впервые в ее голосе звучала непреклонность, впервые она ощущала в душе отвагу, впервые у нее появились силы бороться.
– Нет, Гарри! Нет! Неужели меня так трудно понять? На все твои планы, на все твои проекты ответ один – нет! Я не выйду за тебя. Я не позволю, чтобы ты поселился здесь. Это мой дом, мой и детей – и я не намерена что-либо менять.
Гарри изумленно уставился на нее, а потом лишь выкрикнул ее имя:
– Кристина!
– Это мое последнее слово, Гарри. И нет смысла продолжать разговор. Я хочу, чтобы ты уехал, чтобы ты вернулся в Лондон и забрал с собой Соню.
Гарри медленно опустился на диван. Его плечи поникли. В одно мгновение он превратился в немощного старика.
Кристина почувствовала, как в ней поднимается жалость, но она прогнала ее и велела себе быть решительной.
– Извини, Гарри, – сказала она. – Я говорила абсолютно серьезно и не откажусь ни от одного слова.
Воцарилась тишина. Гарри уронил голову на руки.
– Все в порядке, Кристина, я понял.
Его голос звучал глухо и дрожал. Кристина пристально смотрела на него и вдруг с нарастающим ужасом поняла, что он плачет.
Парализованная ужасом, Кристина стояла и смотрела на Гарри. Ужас сковал ее тело и не давал ни шевельнуться, ни произнести хоть слово. Ей ничего не оставалось, как смотреть на его искаженное лицо и слушать частые всхлипы.
Неожиданно резко и настойчиво зазвонил телефон. Звонок вывел Кристину из оцепенения и словно пробудил к жизни.
– Извини, Гарри, мне нужно ответить, это не займет много времени.
Кристина пробежала в холл и взяла трубку.
– Алло! Вам не интересно, что происходит со мной? – Звонил Майкл Фарли.
– Ой, Майкл! Нет… я… – Внезапно Кристина сообразила, что за весь день он ни разу не позвонил. В вихре быстро развивающихся событий она совсем забыла об этом.
– Я думал, вы скучаете по мне, вот и все. – Голос Майкла был грустным от разочарования.
– Послушайте, Майкл, я не могу говорить. У меня гости.
– Гости? Какие гости?
– Не хочу объяснять по телефону. Я позвоню вам завтра – или заеду к вам. А сейчас мне надо идти.
– Подождите. Куда вы так спешите? Хоть одну минуту они могут обойтись без вас?
– Нет, Майкл, я должна идти. Очень сожалею. До свидания.
Кристина выждала секунду, но так как Майкл ничего не сказал, повесила трубку.
«Майкл расстроится», – подумала она, торопясь обратно в гостиную. Но что из этого? Она чувствовала, что должна вернуться к Гарри, должна что-то для него сделать. Почти против ее воли ею овладела давняя привычка ухаживать за ним, прикрывать ему спину и бежать на его зов.
Гарри сидел там же, где Кристина его оставила, и в той же позе. Интуиция подсказывала ей, что все это игра, однако она упорно гнала от себя эту мысль. Какой смысл подозревать Гарри или видеть какую-то подоплеку в его поступках? Соня права. Она несет за него ответственность.
Кристина села рядом с ним. Через секунду Гарри поднял голову, и она увидела на его щеках следы слез.
– Кристина, ах, Кристина! – как бы через силу хрипло произнес он.
– Сожалею, Гарри, – с сочувствием сказала она.
Кристина ругала себя за то, что не может заставить себя обнять его и пожалеть; она уговаривала себя, что нужно утешить и успокоить его. Однако у нее никак не получалось сделать то, что от нее ожидали.
– Ты все, что у меня есть.
– Не надо, Гарри, будь благоразумным.
Кристина перебралась в кресло напротив него и взяла его руки в свои. Она понимала, что ни о каком благоразумии не может быть и речи. Ей казалось, что ее подхватило мощное течение, которому невозможно сопротивляться. В ушах снова зазвучали слова Сони: «Неужели ты не можешь простить его точно так же, как другие простили тебя?»
Бороться бессмысленно. Кристина ощутила свое полное бессилие. Гарри взял ее руки и поднес к губам. Тихо всхлипывая, он целовал их, а потом прижался мокрой от слез щекой к ее ладони.
«Надо быть доброй, надо быть милосердной», – уговаривала себя Кристина, превозмогая желание выдернуть руки. Несмотря на физическое отвращение, рассудком она сдалась, подчинилась обстоятельствам, от которых не могла защититься. «Я должна что-то сделать для Гарри, я должна заботиться о нем», – говорила одна ее часть. Другая же шептала: «Освободись, пока не поздно».
– Кристина, я люблю тебя, – заговорил Гарри. – Ты нужна мне, я не могу жить без тебя. Прости меня, дорогая, давай переведем стрелки часов назад, пусть у нас все будет так, как раньше, когда мы были счастливы, безумно счастливы. Кристина, я был глупцом! Наверное, каждый мужчина рано или поздно говорит эти слова своей женщине. А ведь ты моя женщина, правда? С того самого дня, когда мы встретились в местной церквушке из серого камня. И сейчас я снова приехал за тобой. Когда-то ты пришла ко мне, пришла вот из этого дома и доверила мне свою жизнь, свое счастье. Я подвел тебя, Кристина. Не сразу, и поэтому у нас сохранились замечательные воспоминания, но в конечном итоге я подвел тебя, признаю это. И вот сейчас… сейчас я буду просить тебя забыть все плохое и помнить только счастливые времена, времена, когда мы любили друг друга, когда мы были единым целым.
Гарри замолчал, и Кристине в голову закралась непрошеная мысль: «А ведь он ждет аплодисментов». Все очень напоминало пьесу, и она чувствовала себя такой же растерянной и глупой, как в былые времена, когда не могла вспомнить роль. Все актеры были такими уверенными в себе, такими бойкими, она же выглядела полной тупицей, которая мешает плавному течению пьесы.
– Кристина, моя Кристина.
Гарри, вероятно, не замечал, что она молчит. Он вдруг отработанным жестом заключил ее в объятия. Кристина положила голову ему на плечо, потому что, по ее мнению, именно этого он от нее и ждал, и закрыла глаза. Неожиданно она ощутила страшную усталость. Какой смысл бороться? Какой смысл сопротивляться? И так очевидно, что она обязана прийти на помощь Гарри, а как ему помочь? Только выйти за него. В конце концов, кому какая разница, как она поступит?
«Я дура, – думала Кристина. – Я всегда хотела чего-то другого, того, чего у меня нет. Когда-то я мечтала о Гарри, а теперь, когда он снова мой, мне он не нужен». В этом вся истина, размышляла она, он ей не нужен, у нее нет ни малейшего желания сидеть рядом с ним, положив голову ему на плечо. Будто издалека до нее донесся его голос:
