— Будут. Вернее, будет.
— Ладно, давайте. Но только один.
— Леонид Максимович, неужели женская логика так уж отличается от мужской?
— Кто вам сказал подобную глупость?
— Да вы же сами!
— Нет, голубушка, Екатерина Васильевна, я даже не упоминал о мужской логике. Я говорил о женской логике и логике вообще!
— То есть мужская логика и логика вообще — это одно и то же? А вы можете привести хоть один пример женской логики?
— Наблюдая свою жену, двух дочек, коллег по работе, сколько угодно! Ваше решение послать письма! Ни один мужчина до этого не додумался бы… Ну да ладно, слушайте задачу, логическую задачку для детей младшего возраста. Дано: три мальчика — Вася, Саша и Коля. Васе пять лет, и он не умеет ни читать, ни писать. Саше тоже пять лет, и он тоже не умеет ни читать, ни писать. Коле — пять лет, и он… Умеет ли он читать и писать?
— Не умеет! — вырвалось у Екатерины.
— Вот видите! — обрадовался Леонид Максимович.
— Подождите, я поторопилась! — взмолилась Екатерина. — Эта задача не имеет решения. Этот ваш Коля может уметь читать, а может и не уметь!
— Вот именно!
— И на основании подобной дурацкой задачки вы делаете вывод о женской логике? — перешла в наступление Екатерина. — Это просто ловушка, и я уверена, что в нее попадаются не только женщины.
— Екатерина Васильевна, умница вы моя! Конечно! Вы абсолютно правы. Это была просто шутка. Но как бы то ни было, после встречи с вами и Галиной Николаевной мои убеждения поколебались. Вы уверены, что не хотите идти к нам работать? Подумайте! После ваших опасных приключений цивильная жизнь покажется вам пресной.
— Не покажется! У меня новый клиент! Из Японии.
— Откуда? Из Японии? Вас и там уже знают? Ну-ка, ну-ка… если не секрет!
— Японская девушка Норико Морикава и ее престарелый папа собираются к нам и нанимают меня… как бы это выразиться…
— Телохранителем?
— Вроде того. Сопроводителем. Хотите, прочитаю вам их письмо?
— Конечно, хочу!
Минут двадцать они обсуждали письмо из Японии. Наконец Леонид Максимович решительно поднялся с дивана и со словами: «Гоните меня в шею, и причем немедленно!» — направился в прихожую.
Уже в прихожей он протянул ей длинный сверток из синей оберточной бумаги и сказал:
— Это вам, с Новым годом! Совсем забыл, чуть с собой не унес!
Екатерина развернула сверток. Внутри были темно-розовые гвоздики в облаке аспарагуса, пахнущие нежно и пряно.
— Спасибо! И вас с Новым годом! Хорошо вам встретить! Вы домой?
— Ну что вы! Назад, в засаду! В девять ноль-ноль будем брать особо опасного преступника!
— Шутите все! Вам в постель надо!
— Точно! Когда разойдутся гости. Люблю встречать Новый год дома. Чтоб не возвращаться домой под утро. А вы? В гости?
— Еще не знаю. Не решила.
— Одной под Новый год никак нельзя! А что ваша подруга?
— Зовет. Наверное, к ней пойду.
Уже одевшись, Леонид Максимович, словно в нерешительности, помедлил, расстегнул портфель, достал пачку писем, перетянутых аптечной резинкой, и протянул Екатерине:
— Вот!
— Что это? Неужели… мои письма? — спросила ошеломленная Екатерина, перебирая конверты. — Но… откуда?
— Как, по-вашему?
— Галка?
— Галина Николаевна. Позвонила мне после той исторической встречи втроем и сказала, что ей необходимо срочно меня увидеть. Пришла и принесла письма. Призналась, что не решилась бросить их в почтовый ящик. Рука не поднялась. Побоялась! А теперь, сказала, даже рада этому факту, так как это, несомненно, облегчит вашу участь — раз письма не были отправлены, то нет и состава преступления. И суд вас оправдает.
— Но почему она мне ничего не сказала?
— А вы бы согласились?
— Нет, наверное. Не знаю. Нет!
— Вот видите!
— Но… это же… предательство! Она не имела права решать!
— Нет, это скорее ложь во спасение! Насчет права не знаю! И я ведь мог промолчать, правда? Но я решил, что в данном случае, честность — лучшая политика[24], как говорят англичане. Правда, у них это получается в рифму. А друзьям всегда лучше говорить правду.
— Но ведь она солгала!
— Рано или поздно она бы вам все равно призналась. Ведь за вас боялась. Ее можно понять. Я лично ее понял.
— Значит, мои письма ни при чем?
— Получается, так. Но мысль сама по себе была очень интересной! Я занесу этот случай в анналы своей следственной практики.
— Как образец женской логики?
— Нет, как потрясающе интересный эксперимент! Я чувствую, что если сию минуту не уйду, то останусь встречать новый год с вами! Всего вам доброго в новом году, оставайтесь с Богом, как говаривал мой дед.
Леонид Максимович раскрыл дверь и вышел в морозную темноту улицы. Екатерина, задумавшись, постояла минуту-другую в прихожей, потом заперла дверь, погасила свет и вернулась в комнату.
Потом позвонила Галка. Звала к себе. Кроме детей, будут еще Аля, та соседка, которая ходит в клуб знакомств, и девочка, подружка Павлуши. Может, заглянет на огонек папа Веник. Если вспомнит. И все. Больше никого. Екатерина слегка позавидовала Галке — и без гостей полон дом! А тут один Купер, да и тот скорее всего уйдет на ночь в свою кошачью компанию… И подумала, что, может, права Галка, когда говорит, что работа никогда не заменит ни семьи, ни детей… И все эти эмансипированные бабы, которые утверждают это, просто врут — а что им еще остается? Последнее время голос у Галки был слегка виноватый, и теперь Екатерина знала почему. Она сказала, что придет. Мысль о встрече нового года в одиночестве была невыносима. Галка обрадовалась и тут же попросила захватить майонез. Забыла купить.
А Екатерина все ждала… Было уже около десяти. И Екатерина сказала вслух, обращаясь к телефону:
— Даю тебе еще десять минут. Если через десять минут ты не оживешь, я ухожу встречать новый год к своей подруге детства Галине.
Через шесть минут телефон зазвонил, по-видимому, испугавшись. Екатерина коротко вздохнула и протянула руку к телефону.
— Да! — сказала она официально. — Я вас слушаю!
— А… — услышала она знакомый голос, — добрый вечер!
— Добрый вечер!
— Вот звоню, хочу поздравить с Новым годом…
— Спасибо. И вас с Новым годом.
— Желаю вам счастья в личной жизни и больших творческих успехов!
— И вам того же!
— А вы что, никуда не идете? Или гостей к себе ожидаете?
— Иду. Вообще-то я уже собиралась уходить…
— А я, когда собираюсь уходить, никогда не беру трубку, мало ли что… — В его голосе ей чудится как бы насмешка, и она уже жалеет, что взяла трубку.
