— Мяу.
— Ты не голодна. Я только час назад тебя кормил.
— Мяу.
Томас раздраженно вздохнул. Ничего не поделаешь.
— Ладно, ладно, так и быть, — громко пообещал он.
Как же меня угораздило ввязаться в воспитание этого рыжего чудовища?! Но при виде хитрой мордочки с раскосыми голубыми глазами, выжидательно уставившимися на него, в сердце проснулось что-то теплое, похожее на любовь…
— Пойдем обедать.
— Как мило! Мой сыночек — добрая душа. Просто слезы наворачиваются.
Томас сжался, готовясь к очередной стычке. Он хотел, надеялся, мечтал, что отец вернется, и даже оставил двери незапертыми, чтобы тому было легче пробраться в дом. Джеймсу больше не удастся застигнуть его врасплох.
Томас медленно повернулся. Отец, небрежно привалившись к дверному косяку, жевал палочку. Под глазом всеми цветами радуги переливался здоровенный фонарь, уродливо раздутая губа кривилась в улыбке.
Томас ощутил тошноту. Еще немного — и его вырвет.
— Как насчет второго раунда? — мягко осведомился Джеймс Магуайр, оглядывая сына немигающими, мертвенно-злобными, словно у кобры, глазами.
— Я знал, что ты вернешься, — с откровенным презрением бросил Томас. Он резко встал из-за стола, прижимая к себе испуганного котенка. Гарольдина задрожала, и неудержимая ярость обуяла Томаса. Кровь бросилась ему в лицо, в жилах будто загорелось неукротимое пламя.
— Неужели? — вкрадчиво спросил Джеймс, пристально изучая собственные ногти.
— Естественно. Я отказался дать деньги, а у тебя, как всегда, нет ни цента, — издевательски заметил Томас. Джеймс на мгновение застыл, но тут же пришел в себя.
— Вижу, мало я тебя проучил. Не мешало бы повторить урок. Вчера ты отделался лишь легким испугом.
Он хрустнул пальцами и окинул сына многозначительным взглядом. Томас постарался сосредоточиться и собраться с силами.
— Как я понял, тебе нравится бить лежачего. Но сегодня тебе не повезло — я успел отдохнуть и крепко стою на ногах. Так что поберегись.
Джеймс выпрямился. Глаза его загорелись лютой ненавистью.
— Я сделаю тебя, сынок, можешь не сомневаться! Сделаю одной левой.
— Вряд ли, — холодно хмыкнул Томас, даже не поморщившись, когда котенок вцепился в его плечо острыми коготками. — Но так или иначе, денег от меня ты все равно не дождешься.
— А я и ждать не буду! Ты мне все равно заплатишь, даже если это будет последнее, что тебе придется сделать в жизни! — тряхнув головой, заявил Джеймс.
Когда-то подобные слова наполнили бы Томаса паническим ужасом, от которого кровь стынет в жилах. Но не теперь!
Томас, внешне абсолютно спокойный, осторожно отцепил когти Гарольдины от рубашки и, опустив трясущееся существо на стул, успел незаметно погладить и попытался успокоить взглядом. Не помогло. Оранжевая шерсть котенка мгновенно вздыбилась.
Томас неспешно обернулся к отцу, стараясь казаться невозмутимым и хладнокровным.
— Прочь отсюда!
Джеймс засмеялся тихим, злобным смехом.
— Ты повторяешься.
— Вот что, дорогой родитель, перестань таскаться сюда и постарайся побыстрее получить приличную казенную камеру в местной тюрьме, лет этак на десять.
— Эти речи дорого тебе обойдутся.
— Ошибаешься. С меня довольно. Вон, и немедленно!
— Ты действительно этого хочешь? — Глаза Джеймса жадно блеснули. — Тогда плати.
— Не дождешься! Ты уже обошелся мне в кругленькую сумму. Пожалуй, стоит вызвать полицию, и тебя тут же упрячут под замок.
— Я ничего плохого не сделал. У тебя нет улик, — пробормотал Джеймс, на минуту утратив наглость. — Если ты насчет взрыва и погромов, я тут ни при чем.
— Ну да, конечно. Так я тебе и поверил.
— Клянусь! У тебя слишком много врагов, сын. Куча народа готова разорвать тебя на части, поскольку ненавидят еще больше, чем в свое время меня, — с гордостью объявил отец, и Томасу стало не по себе.
— Пытаешься заставить меня поверить, что не имеешь никакого отношения ко всем этим бесчинствам?
— Можешь не верить. Мне ничего не нужно от тебя, кроме денег. И на этот раз цена будет выше. Пятьдесят штук!
В душу Томаса закралось сомнение. Он и раньше думал, что у отца не хватит ни ума, ни смекалки, чтобы воспользоваться взрывным устройством. Кроме того, вряд ли он имеет доступ к информации о положении дел его компании. Джеймс и понятия не имеет, как обращаться с компьютером!
Если бы войну ему объявил отец, победить его Томасу не составило бы труда. Нет, это не Джеймс. Тогда кто же?
Томас поднял трубку, и Джеймс решил посмотреть, какой номер тот будет набирать. Девятка… Старик явно заволновался.
— Еще две единицы — и полиция не замедлит приехать. Ты этого хочешь?
— Не посмеешь! — хорохорился отец. — В тебе течет кровь Магуайров. Неужели не постыдишься признаться перед всеми, что не сумел договориться с отцом. Ты же станешь посмешищем всего города!
Не отвечая на эскапады отца, Томас набрал номер полиции. Джеймс подскочил к столу и поспешно нажал рычаг. Томас сжал кулаки. Он больше не боялся отца и был готов дать ему отпор.
Но, к удивлению Томаса, Джеймс вдруг отступил, причем к самой двери.
— Ладно, не сегодня, сынок…
Он рассеянно потер ребра. Томас от души надеялся, что отец, как и он сам, не в лучшей форме.
— В таком случае, проваливай.
— Хочешь сказать, что не дашь мне денег?
Томас пренебрежительно усмехнулся и спокойно, но твердо сказал:
— Нет.
Угрожающе наклонив голову, он двинулся на отца, продолжавшего покорно пятиться. Однако Джеймс, очевидно, не потерял надежды, потому что, уже почти дойдя до двери, вдруг завопил:
— Ты чертов упертый осел, Томас! Настоящий дурак! Поверь, я получу от тебя все, что захочу!
— Все это я уже слышал раньше, — устало отмахнулся Томас. Подхватив перепуганного съежившегося котенка, он прижал его к себе и стал гладить. Гарольдина тут же успокоилась, но продолжала опасливо коситься на Джеймса.
— Я перенес все, что ты со мной творил, и сумел выжить.
Едва перенес и едва выжил.
— Я уже говорил, что не имею отношения к взрывам и стекол не бил. А если кто-то поджег склад, при чем тут я?
Томас лишь пожал плечами, уверенной походкой прошел мимо отца и вышел из комнаты. Джеймс Магуайр больше не имел над ним власти.
Томас буквально кожей почувствовал, что отец последовал за ним. Значит, без мордобоя опять не удастся обойтись. Когда нее эта старая скотина сделает первый шаг?
Томас добрался до кухни и, чтобы хоть немного успокоиться, решил покормить Гарольдину. Кошка довольно мяукнула, когда он снял с полки ее миску.
