– Это мне надо благодарить её. За доброе сердце. За умение слушать. За упрямство и честность.
Мы садимся на лавочку возле подъезда, и я слушаю почти незнакомую женщину, затаив дыхание. И снова завидую. Яростно. Жутко. Невыносимо. Она знает мою Осу лучше, чем я.
– Знаешь, есть люди вроде бы ничем не примечательные. Обыкновенные. Кажется, у них нет талантов – настолько они неброские, глазу не за что зацепиться. Но это лишь на первый взгляд, потому что под скромной одеждой бьётся сердце-магнит. Вот Аллочка – такая. Сразу не разглядеть, а на самом деле – чистый бриллиант.
Беру её сухенькую руку в свою ладонь. Сжимаю легонько.
– Я знаю. И жуткую вещь сейчас скажу. Счастье, что моё сокровище не каждому дано увидеть. Потому что я разглядел сразу. Она мой Якорь, то, без чего нельзя жить. Я боялся, что вы не поймёте. Не сможете отпустить. Но я забираю её не навсегда, а всего лишь в другой дом. Она и Настя – по-прежнему ваша семья. И буду счастлив, если и меня к ним в довесок возьмёте. Правда, не знаю, как отнесётся к этому ваш племянник…
Лика улыбается. Немного грустно, но не безнадежно. От этого на сердце становится легче.
– Он поймёт. Костя – взрослый и разумный мальчик. Не слепой и не глупый. Если уж за всё это время ему не удалось украсть Аллу у тебя, вряд ли когда-нибудь случилось бы чудо.
Она замирает на несколько секунд. Стыдно, но мне не жаль её племянника. Даже наоборот – распирает от самодовольства, что Алла оказалась такой непробиваемой к чарам гей-клубовского котяры. Затем Лика решительно бьёт ладонями по своим коленям.
– Ну, что сидим? У нас не так много времени. Настю нужно вовремя кормить, купать, спать укладывать. Надо, чтобы к тому времени вы уже на месте были.
– Возьмём самое необходимое, – вскакиваю я. – А остальное можно и потом.
– Кое-что оставите, – ворчит Лика, – я не собираюсь годами тосковать в одиночестве. Машку вон, и ту на каникулы забрали родители. Кот и собака, конечно, хорошо, но без девчонок скучно. Алла! – кричит она зычно, откуда только голос такой берётся в этом худом теле. – Домой!
Я невольно фыркаю, ощущая себя мальчишкой. Строгая мамочка собирает своих загулявших цыплят. И они бегут на её зов – три послушные девочки. Нет, всё же хорошо иметь семью!
Алла
– Не забывайте бутылочки кипятить, – наставляет меня Лика. – Твои вещи я уложила в большую сумку, в той, что поменьше – Настины. Присядем на дорожку.
Она выпроваживает меня, будто в другое космическое пространство за многие километры отсюда. Губы Лика сжимает, чтобы не плакать – я вижу и чувствую.
Обнимаю её за худые плечи, целую в обе щёки, прижимаю к себе.
– Не выдумывайте, мы не навсегда. Послезавтра встретимся. И так будет постоянно: вы к нам, мы – к вам. Почти ничего не изменится.
– Знаю, но никто не помешает мне волноваться и переживать, – вытирает она всё же слёзы. – И хорошо, что Кости нет, – добавляет шёпотом, наверное, в сто пятидесятый раз.
Да. Вряд ли бы мы уехали вот так тихо и мирно.
– Я поговорю с ним. Обязательно, – обещаю.
– Но не по телефону, – вздыхает Лика. – Пусть приедет, а потом уж разберёмся.
Пока мы шепчемся, Арк уже утащил сумки и вернулся. Подхватил на руки Асю.
– Дядя! – ляпает дочь Драконова по щекам.
– Папа, Настя, папа, – терпеливо поправляет он малышку.
– Папа! – охотно повторяет она, и я закрываю глаза, чтобы тоже не разреветься.
– С женитьбой не тяни! – приказывает Лика моему Дракону сурово. А он улыбается ей лучезарно. От такой улыбки сердце в груди может остановиться. Тихонько перевожу дух. Незачем ему знать, что я так бурно на него реагирую.
– Нет, тянуть не буду, обещаю! Тут главное, чтобы невеста не сбежала.
Арк хватает меня за руку, и мы наконец уходим.
Лика машет нам вслед. Беспокойно тявкает Бастинда. Топорщит шерсть Персик. Часть моей жизни остаётся позади, но не исчезает. Просто отодвигается немножко, давая место новым событиям.
Ася на удивление легко перенесла переезд. Они с Драконовым спелись. А может, это голос крови, как знать?
– Кроватки, конечно, пока нет, – чешет в затылке мой Арк, – но завтра мы что-нибудь придумаем.
– Не страшно, она всё равно засыпает со мной, – пытаюсь успокоить его. – У нас ритуал.
– И какой же? – у него такое заинтересованное лицо, что хочется хихикнуть.
– Вначале она сосёт грудь, а потом, ухватив меня за палец, засыпает.
При слове «грудь» у Драконова взгляд становится таким мечтательным, что хочется его треснуть чем-нибудь, чтобы привести в чувство, но в остальном он слишком хорош, чтобы его обижать.
Мы вместе варим кашку для дочери. Я вижу, как сосредоточенно Арк учится и запоминает. Вместе купаем принцессу, что визжит и разбрызгивает воду. Ещё бы: столько внимания!
Кашей из бутылочки Арк кормит Настю сам. И она засыпает, убаюканная в его сильных руках.
– Ты что натворил? – шепчу я растерянно, когда он укладывает малышку на широком диване в большой комнате. – А как же ритуал?
– В нашей семье будет куча разных ритуалов, – целует он меня в губы. – И новые – в том числе. И вообще много всего будет, Алл.
Он так близко, что кружится голова. Я чувствую, как предательски трепыхается в груди сердце, тянется к нему, любит его. А потом он обнимает меня, целует в висок и жарко шепчет в ухо:
– Сегодня я вместо Насти э-э-э… буду целовать твою грудь и не только. Любить тебя всю.
– Только сегодня? – хватает сил у меня хмыкнуть, потому что потом становится не до разговоров.
– Сегодня и всегда! – это звучит торжественно, как в ЗАГСе.
Я не знаю, может ли счастье быть бескрайним. Я переполнена чувствами, дышу воздухом, что пахнет солнцем даже в сумерках. У меня наконец-то ощущение, что я дома, в нужном месте с тем самым человеком, которого любит моё сердце и принимает душа. И от этого – легко
