ведь не приезжали сюда много лет. А он ждал. Я так и не смогла рассказать брату о том, что его противник не погиб, прекрасно зная, что это приведет к новой волне ненависти. Понимала, что ждет нас здесь, и не знала, как этого избежать. Но пришло время платить по счетам. Только судьба распорядилась иначе, избавив Филиппа от необходимости стать убийцей.
Только сейчас Саша поняла, что все эти годы Анжела знала о том, что бывший муж жив. В отличие от нее угадала? Или получила информацию от него самого? Но если бы они поддерживали связь, тогда зачем ему было ждать столько времени, чтобы… отомстить?
Ее перепуганные, ошеломленные глаза сказали больше любых слов, и Анжела опять улыбнулась, возвращаясь к прежней сдержанности.
– Я ни одной минуты не верила в то, что Филипп мертв. Это было бы слишком просто и совсем не похоже на него. Умереть, оставив обидчика безнаказанным… Нет! У меня не осталось ни здоровья, ни сил, а вот влияния и денег – в избытке. Во всяком случае, вполне достаточно, чтобы получить нужную информацию и все эти годы наблюдать за ним. За тобой.
Она оглядела побелевшее Сашино лицо.
– Он болен. Я плохо знаю детали, но какое-то ранение серьезно повредило сосуды. Приступы головной боли однажды могут закончиться инсультом или же сразу смертью, а он, похоже, только этого и ждет.
– Что? – Саша не узнала собственный голос.
– А зачем ему жить? Когда не нужен никому? Когда ни один человек не озаботится тем, сделает ли он следующий вдох?
– Он тебе нужен… – Саша произнесла это почти неразличимым шепотом, не понимая, с какой целью говорит подобное. Вряд ли напоминание о чувствах бывшей жены могло как-то порадовать или вдохновить Филиппа.
Женщина рассмеялась неприятно злым смехом.
– Ты в самом деле так глупа или просто прикидываешься? Меня давно нет в его жизни. И не было никогда по-настоящему. А ты теряешь каждый день, которых и так уже осталось ничтожно мало.
– Он больше не любит меня… И никогда не..
Одним коротким взглядом Анжела оборвала ее слова. Посмотрела так, что по позвоночнику потекла ледяная тяжесть. И усмехнулась. Потом нажала какую-то кнопку, и в комнате появился тот же самый мужчина, который сопровождал ее на кладбище.
– Роман, отвези нашу гостью, куда она скажет, ей уже пора.
Ей понадобилась почти неделя, чтобы обдумать услышанное от Анжелы. Ночами, уложив Дашу, Саша сидела в пустой, полутемной кухне, раз за разом прокручивая в голове слова женщины и перечитывая свои собственные откровения в потертой тетради. Давно выучила наизусть номер, который за это время так и не решилась набрать. Все наболевшее невозможно было обсудить по телефону, а сил для встречи не находилось.
Вопросы копились, увеличивались с каждым днем, а задать их было некому. В сердце зрело совсем другое решение, представляющееся в сложившейся ситуации единственным выходом. Воскрешение самого главного человека в ее жизни ничего не изменило. Под тяжелой каменной плитой на старом кладбище остались погребенными любовь, надежда на счастье и светлые мечты. В возможность что-то исправить Саша не верила, понимая, что на чаше весов в судьбе боль, причиненная друг другу, вкупе с немыслимыми ошибками и заблуждениями значительно перевешивает любые желания или стремления вернуть утраченное. Словно олицетворявший ее жизнь хрупкий, непрочный хрустальный шедевр разбился на мелкие осколки. В попытке их склеить она до крови изрезала руки – и ничего не добилась. То, что когда-то являлось красивым, теперь сделалось уродливым, и в большей степени на это повлияла сама.
Осознание было тяжким. Саша понимала, что Филипп о многом ей не сказал, но вряд ли это могло служить хоть каким-то оправданием для собственных поступков. Всего-то и надо было: послушаться того, что он приказал. И Даша росла бы рядом с родным отцом, и Павлу не пришлось бы тратить годы на чужую семью. И ее саму Филипп бы наверняка не оставил. А теперь… Дочка тосковала без единственного папы, с которым была знакома, муж страдал в обществе любимой женщины, изнемогая от волнения за них. А тот, кому она сама когда-то мечтала стать возлюбленной, погибал от опустошения и одиночества, выстроив вокруг себя непреодолимые стены.
На собственной работе дел сейчас, словно специально, было мало, и Саша освобождалась намного раньше обычного. И уже третий день приезжала к своему прежнему офису в надежде наконец-то сделать нужный шаг. Но не слушались не только ноги, у нее даже дыхание сбивалось, стоило заметить приближение бывшего начальника. И сбегала, нелепо и позорно, лишь бы не попасться ему на глаза, возвращаясь назавтра вновь и уверяя себя, что теперь точно решится.
Ничего не выходило. Воспоминания мешались с неутихающей обидой, боль вскипала вновь, и Саша задыхалась отчаяньем. Замирала в нескольких метрах от входа, прячась за угол соседнего дома и чувствуя себя глупой маленькой девчонкой, ввязавшейся в неприятную историю. Приемлемое в Дашином возрасте теперь выглядело бы смешным, если бы не относилось к ней лично. Теперь же виделось безумством. Если бы ОН узнал, получил бы лишний повод ее презирать.
«Нельзя об этом думать…» – Саша прикрыла глаза, утыкаясь лбом в кирпичную стену. Есть вполне конкретная цель, которую необходимо достичь, а все остальное не должно иметь значения. Ее чувства и страхи сейчас не важны, о них и говорить нет смысла. А вот вернуть долги время давно настало.
Сейчас переступить порог офиса оказалось намного сложнее, чем когда она устраивалась на работу. Но гораздо важнее. Все было вроде бы знакомо: скромная, сдержанная обстановка, занятые своими делами сотрудники, бессменная секретарша, – и совершенно иначе.
– Вы что-то хотели? – короткий равнодушный взгляд – и женщина, не дожидаясь ответа, снова уткнулась в свои бумаги. Саша опешила. За все время, которое проработала в форме, Людмила Борисовна не вела себя так даже с посторонними. Всегда любезная и внимательная с посетителями, сейчас она казалась незнакомкой, отстраненной и холодной, абсолютно не заинтересованной в разговоре.
– Дмитрий Сергеевич у себя? – имя удалось произнести с трудом, хотя Саша и понимала, что никак иначе к нему обращаться не могут.
Секретарь кивнула.
– У него встреча. Очень важная.
– Можно мне подождать?
На лице женщины отразилось явное недовольство.
– Скорее всего, он освободится не скоро. Вам лучше подойти в другой день, только позвоните предварительно. В последнее время у Дмитрия Сергеевича много дел.
Подобное не укладывалось в голове. Саше даже показалось, что Людмила Борисовна едва сдерживается, чтобы не произнести что-то более жесткое или же вообще не выпроводить посетительницу вон.
