я ошибся. С самого начала я знал, что ничего не получится. Что долго и счастливо не случится. Не со мной.
Я был наивным идиотом, потому что искренне поверил в то, что могу быть счастливым. Поверил, благодаря ей, что имею право на любовь. Что могу быть любимым. Это было ошибкой. Все эти надежды были чередой ошибок. Я убивал нас обоих, сам того не подозревая. Отогревался рядом с ней, становился слабым, уязвимым. Она могла пострадать из-за меня. Как и мама…
С самого первого дня, как только я появился в Катиной жизни, запустился механизм уничтожения. Ее могли убить из-за меня. Она могла лишиться жизни просто потому, что выбрала не того парня.
И после этого можно говорить о справедливости? Ее нет, ее просто нет.
Вытаскиваю телефон и чувствую, как пальцы дрожат. Куда делась моя хваленая выдержка? Понятия не имею, но знаю, что умру вместе с Катей. Сейчас. Набираю номер по памяти. Единственный, который помню наизусть, кроме своего, и наблюдаю, как Катя тянется к сумке. Улыбается. Отвечает.
У нее взволнованный, но радостный голос, и это загоняет в сердце еще один осиновый кол. Охота на нечисть началась.
— Дан, ты где ты? С ума сошел! Мы так опоздаем. Самолет уже скоро улетит, — она ярко жестикулирует, а в голосе проявляются капризные нотки.
Задерживаю дыхание. Выхватываю куски ее образа последний раз. То, как она треплет свои волосы или как забавно морщит нос. Конкретно этого я не вижу, далеко, но мне кажется, что она именно так и делает. Недовольничает.
Крепче сжимаю телефонную трубку, до хруста в пальцах.
— Я не лечу, Кать, — сглатываю и звучу замогильно.
— Что за шутки? Где ты?
Она не верит. По голосу слышу, что правда думает — я шучу.
— Это все, Кать.
Повторяюсь. Трус. Законченный трус. Меня пугает одна только мысль о том, чтобы спуститься к ней и сказать все это в глаза. Я не хочу видеть в них боль. Не хочу…
— Ты можешь говорить нормально? Я ничего не понимаю, — переходит на шепот.
Я чувствую, что ей тоже становится страшно. Она не верит в то, что слышит, не хочет в это верить. Я тоже не хочу. Но по-другому никак.
— Я не в Москве. Я женюсь. Наши отношения закончены, — чеканю на выдохе.
— Ты пьян?
— Прощай, — нажимаю «отбой».
Пытаюсь вдохнуть, но легкие удар за ударом полосует острый клинок. Боль застревает в груди, так и не желает проходить. Растираю грудину ладонью и отступаю ровно на шаг.
Еще примерно минуту смотрю за тем, как Катя пытается дозвониться до меня. Снова и снова. Телефон вибрирует беспрестанно. Она плачет, крутит головой по сторонам, полностью теряясь в пространстве.
Зажимаю кнопки и выключаю смартфон. Чуть позже избавлюсь и от сим-карты.
Она там сходит с ума, а я стою здесь и ничего больше не чувствую. Мне слишком спокойно. Слишком ненормально для того, что сейчас происходит. Может, потому, что душа уже подрана на ошметки и там ничего больше не осталось? А может, потому, что я и есть ненормальный и всегда таким был?
Я любил ее как никого на этом свете. Люблю. Именно поэтому не могу допустить того, чтобы ее не стало. Я не понимаю, в чем смысл жизни и зачем теперь вообще жить, но я разберусь. Может быть, это кара за то, что я отошел от своего начального плана? Я хотел мести, и она будет. Они все умоются кровью.
Глава 39
Катя
Я не могу пошевелиться. Тишина.
Так резко стало тихо, что я слышу собственное дыхание и удары сердца. Гулкие, громкие, а еще можно почувствовать, как оно сжимается, всасывая кровь и разгоняя ее по артериям. Так страшно мне еще не было. Мамочки…
Я никогда ни в кого до него не влюблялась. Всегда был только Данис. С самой первой встречи. Я потеряла голову в самую первую минуточку, как только его увидела.
Холодный, закрытый, очаровательный мальчик. Мой мальчик и больше ничей! Перед глазами до сих пор его суровое лицо. Потом Дан говорил, что я сразу ему понравилась. Там, в раздевалке. Это была любовь с первого взгляда — раз и навсегда.
Навсегда ли?
Но я верила его словам. Я так сильно в это верила! А теперь это оказалось фэйком. Возможно, благодаря наивности и богатому воображению.
В груди что-то болезненно ноет. Я дышать не могу, и кожа! Кожа горит огнем. Ее с меня будто наживую соскабливают. По миллиметру, никуда не торопясь. С наслаждением, пока я дышу, а мой мозг функционирует.
Гудки в трубке сменяются тошнотворным голосом робота. Кайсаров выключил телефон. Трус. Самый настоящий трус.
Почему? За что? Сосредотачиваюсь на своем дыхании, оно глубокое, но местами прерывистое. Ощущение, будто я села в самолет, и он начал взлетать. Страх окутывает тело, к горлу подступает тошнота, першит. Я кашляю и понимаю, что захожусь криком. Привлекаю к себе внимание работников аэропорта и других пассажиров. Они смотрят на меня с недоумением, как на сумасшедшую. Но я не сумасшедшая, нет!
Сидя в кресле, раскачиваюсь из стороны в сторону и просто не понимаю, что дальше делать.
Раздираю зубами губы в кровь, а в телефоне по-прежнему тишина. Данис больше не слышит.
Он сделал выбор. Жестокий, абсолютно непонятный. Жениться. Бросить.
Меня бросить! Ради чего? Зачем?
Неужели он разлюбил? Клялся, что это навсегда. Что мы будем вместе всегда, а теперь решил жениться на другой? Этот какой-то сон, и я все никак не могу проснуться.
Официант приносит воду и нашатырь. Я смутно вижу парня, потому что слезы смазывают картинку. Руки трясутся. Подношу стакан к губам. Делаю глоток и тут же закашливаюсь. Горло сжимает сильным спазмом. Я выплевываю воду, она забивается в нос, раздирая слизистую. Стекло выскальзывает из рук и бьется о пол.
— Простите-простите, — бормочу, отталкиваясь от ручек кресла.
Растираю по лицу слезы и делаю самое трудное сейчас
