Неизвестный номер:
«Так торопилась, что забыла?»
И ниже прилагается фото моих трусиков. Точнее, того, что от них осталось.
На минуту зависаю, не сразу понимая, какая реакция прямо сейчас разгорается во мне. И, к моему удивлению, это не стыд. Я злюсь. Чертовски сильно злюсь. Хотя понимаю, насколько это глупо. Злиться на него, когда я сама все перечеркнула, придя вчера к нему.
Бездумно нажимаю «вызов» и подношу телефон к уху. Гудки раздражают. А когда он берет трубку, я выпаливаю на одном дыхании:
— Знаешь что?! Пошел ты в жопу, Айдаров! А то, что прислал мне на фото, затолкай себе в глотку и подавись!
И сбрасываю.
Дыхание частое, на грани гипервентиляции легких.
Проходит еще секунда, две, три.
И потом я начинаю жевать нижнюю губу и жалеть о том, что сделала несколько секунд назад.
Идиотка.
Вот зачем я ему позвонила?
Глава 57
— Добрый день. Можно?
Евгения Николаевна поднимает голову, и, когда замечает в дверях меня, на ее лице тут же появляется улыбка.
— Алевтина, здравствуй, проходи. — Она берет какие-то документы со стола, который огибает, и направляется на выход. — Ты раздевайся пока и сразу на кресло, я подойду через минутку, — бросает мне Дубровина, после чего скрывается за дверью, а я кладу сумку на стул и захожу за ширму, принимаясь готовиться к осмотру. Задрав юбку, снимаю трусики и забираюсь на гинекологическое кресло, правда, не слишком грациозно.
Слышу приближающийся цокот каблуков, а затем дверь открывается и практически сразу включается кран, заполняющий тишину кабинета звучанием бегущей воды.
— Ну как твои дела? Ты на плановый, или что-то беспокоит?
Дубровина появляется из-за ширмы, присаживается на стул и, взяв перчатки, ловко натягивает их на тонкие кисти.
— Ну… в целом ничего не беспокоит.
В этот момент Евгения Николаевна замечает мое «красивое» колено, и я опережаю ее расспросы:
— Неудачно спустилась с лестницы, — пытаюсь пошутить, но после разговора с Гапоновым шутки мне даются с трудом, особенно в гинекологическом кресле.
И все же Дубровина тихонько хихикает, располагаясь между моих ног и вынуждая мое тело по инерции напрячься. Я из тех, кто не очень любит данный этап осмотра у гинекологов. Предпочитаю вести диалог глаза в глаза, а не когда кто-то смотрит в мою вагину. И тем более не когда в нее что-то пихают…
— Ты чего такая зажатая? — Теплая ладонь ложится на низ живота и надавливает одновременно с тем, как пальцы давят изнутри. Хмыкает, и я замечаю легкое замешательство на ее лице, но она тут же прерывает изучение меня вручную и тянется за зеркальцем, снова скрываясь между моих ног. После вновь осматривает и пальпирует.
— Точно ничего не беспокоит?
Тяжело сглатываю, немного озадаченная таким вопросом.
— Да нет… Чувствую себя хорошо.
— Месячные когда были?
— Так… — начинаю считать в уме. — Ровно неделю назад.
— Уверена?
— Ну… да, что-то не так? — Привстаю на локтях, показывая нарастающее волнение, но лицо Евгении Николаевны остается безэмоциональным, разве что между бровей залегла более глубокая морщинка.
— А месячные сколько дней шли?
— Дня три. Нет. Два. На третий только мазало. А почему вы так расспрашиваете? Что-то случилось?
Сердцебиение набирает обороты, и я невольно жую нижнюю губу, потому что определенно что-то не так. Вот только что?
Хотя после вчерашнего секса не удивлюсь, если моя матка превратилась в одно кровавое месиво…
— Евгения Николаевна, вы меня пугаете. Скажите, что не так?
— Да все так.
Дубровина отстраняется и встает с кресла, на ходу снимая перчатки и бросая их в урну, а после, больше ничего не ответив, снова садится за рабочий стол.
— Можешь одеваться, — говорит ровным тоном и достает бумаги, игнорируя мое замешательство.
Находясь в полнейшей растерянности, сползаю с гинекологического кресла и поспешно натянув трусики, опускаю по бедрам ранее задранную юбку.
Прочистив горло, семеню маленькими шагами к стулу и сажусь, не прекращая разглядывать своего гинеколога, будто пытаюсь разгадать загадку века по ее непроницаемому лицу, пока не слышу то, что повергает меня в шок:
— Не знаю поздравлять ли тебя, девочка, но у меня есть основания полагать, что ты беременна.
Моргаю.
Пара секунд тишины.
Несколько гулких ударов сердца.
Мгновенно вспотевшие ладони.
А потом я наконец чувствую свой язык и даже шевелю им:
— Вы уверены?
Дубровина усмехается. Складывает перед собой руки и ловит меня своим цепким взглядом.
— У тебя увеличена матка и есть небольшая отечность половых губ. Я, конечно, не могу заявить со стопроцентной гарантией, что ты беременна, нужно дополнительное обследование, но по всем признакам это именно то, о чем я думаю.
И, к сожалению, я не могу усомниться в словах Дубровиной, почему-то я убеждена в том, что этому специалисту можно довериться и без дополнительного обследования. И все же у меня не укладывается в голове. Как?!
— Н-но… как… — Встрепенувшись, быстро добавляю: — Нет, я знаю, как это бывает, но у меня же были месячные!
Она качает головой.
— Такое случается. Наличие месячных не всегда гарант.
Сминаю дрожащими пальцами юбку, пытаясь подобрать слова для дальнейшего диалога. А точнее, поворота нашего разговора.
— Может быть, это все из-за вчерашнего секса? — Кусаю нижнюю губу. — Ну все эти отечности и увеличения… — Перекрещиваю лодыжки под столом и, поерзав от смущения, заправляю волосы за ухо. Дубровина внимательно слушает. — Просто понимаете… ну у него как бы… большой. Очень большой. И он использовал его как бы не очень нежно…
Дубровина тихонько смеется, а потом поджимает нижнюю губу.
— Все, конечно, возможно, — разводит руками. — Но давай лучше поговорим, когда у меня на руках будут анализы и результаты УЗИ.
Торопливо киваю.
— Да, конечно. Я все сделаю и как можно быстрее!
— А вообще половая жизнь у тебя регулярная?
Ага. Регулярная. Когда судьба сталкивает нас с Айдаровым.
Мысленно отвешиваю себе оплеуху и возвращаюсь к диалогу с врачом:
— Нет. Не каждый день и даже не каждую неделю.
— А был ли у тебя за последние два месяца незащищенный половой акт?
Спрашиваете.
— Эм… ну вообще-то сегодня ночью.
— А если раньше? — она с пониманием улыбается.
Долго думать не приходится, ведь я вспоминаю секс в архиве. И таблетку, которую выблевала…
— Боже…
— Вспомнили?
Киваю, чувствуя, как страх медленно обвивается вокруг шеи и пытается лишить возможности дышать. Какая же я дура…
— Но… — Облизываю пересохшие от стресса губы. — Но у меня была безопасная фаза, и сразу после я выпила таблетку. Правда, через какое-то время меня вырвало, — эту часть я бубню под нос, — но потом пошли месячные, и я успокоилась… — Запускаю пальцы в волосы и прикрываю глаза. — О боже… Этого не может быть.
Дубровина наклоняется и успокаивающе сжимает мое здоровое колено.
— Судя по всему, таблетка оказалась пустышкой. — В ее голосе столько понимания, что я готова расплакаться. — Такое тоже бывает.
Потеребив мою коленку, она отстраняется, оставляя меня в полнейшем раздрае. Нет. В полнейшем ужасе! Потому что, если честно, это… это полный пиз*ец!
— Вот направление на ХГЧ и УЗИ. — Мелодичный голос Дубровиной вырывает меня из ступора.
И вот теперь я позволяю панике вырваться наружу. Здравствуй, блядь. Давно не виделись!
— Подождите, это же еще не точно, да? Вы ведь можете ошибаться? Господи! Да я… Я совершенно не готова…
— В любом случае для начала тебе нужно сдать анализ для более развернутой картины. Тогда можно будет обсудить, готова ты или нет. Не нужно поспешных выводов. Сходи на УЗИ, я позвоню, чтобы тебя приняли без записи.
Нервно улыбаюсь и беру протянутые мне листочки направлений.
— Спасибо…
Поднимаюсь со стула и на нетвердых ногах плетусь в кабинет УЗИ. Просидев некоторое время в очереди, слышу, как называют мою фамилию, и, зайдя в кабинет, уже на автопилоте направляюсь за ширму, где снимаю трусы и задираю юбку, прежде чем лечь на подготовленное место. Женщина что-то говорит мне, но из-за гула в ушах я лишь киваю, не в силах зацепиться за смысл ее слов. Я даже не вздрагиваю, когда в меня вставляют прохладный от смазки датчик и начинают водить им из стороны в сторону. Не очень приятно, но сейчас мне все равно, я вся целиком и полностью нахожусь в ожидании, не моргая вцепившись взглядом в экран.
