не верила.
Но зато, видимо, охотно поверил он. Не настаивал с идеей меня отвезти.
-На созвоне,- выдаю ему я и выхожу из машины.
Уже дома, стаскивая с себя шубу, смотрю на свое отражение в зеркало. Вот я, всё та же, вроде. Да, бледнее, да осунувшаяся. Но я ведь та самая! Почему?! Почему это со мной?! Почему у меня эта проклятая опухоль?!
Начала копаться в этой мысли и вдруг разразилась судорожным хохотом. Кара? Возмездие? Эта та цена, которую мне пришлось заплатить за измену? А почему бы и нет? Я ведь правда подло и низко поступала в отношении Игоря… Что вообще могло меня оправдать? Я спала с его единокровным братом… Я обманывала его… Врала, опускалась даже до самой низкой лжи вроде придуманного давления у деда… Да что говорить, одно мое поведение в тот вечер в клубе чего стоило… Разве не мук ада заслуживает прелюбодейка? Разве могло меня что-то оправдать? Почему я решила, что жизнь должна простить мне этот чудовищный поступок? Я ведь даже не раскаялась. Я так и не сказала Игорю правду, да и не собиралась говорить… Нагулялась, натрахалась и… сбежала под его теплое крылышко… Низко, гадко, подло…
Я заслужила все, что со мной произошло. И то, что я заболела. И то, что не нахожу в себе силы бороться. И то, что Игорь за эти пять дней, что я провела в больнице, написал всего пару раз. И то, что когда в один из дней вечером мне было особенно плохо и одиноко под кислотным светом больничных ламп, я все-таки набрала ему и услышала, что он где-то в шумном веселом месте, а совсем рядом там женские голоса… Мы говорили- а я чувствовала, что словно бы уже на том свете. Вокруг меня кромешная тишина и запах хлорки со спиртом. А он в другом мире. Но я не осуждала его за это. Мне даже больно не было. Я принимала это возмездие судьбы. Всё это я заслужила…
Но не это так сильно меня удручало сейчас. Нет, моя совесть нисколько сейчас не страдала. Чудовищнее всего было ощущать, что мне не за что бороться. Что пресная жизнь рядом с Игорем, которого я даже не ревновала, для меня была словно бы равносильна смерти. Я и так не жила. Без Алекса не жила…
Осознание этого факта, на который он сам упорно мне тыкал и не раз, но я не хотела его замечать, пришло только сейчас. Да, именно в Алексе была вся моя жизнь. Именно проведенные с ним дни и ночи- самое светлое, самое яркое в ней пятно. Именно в эти дни я не думала о страшной потере в своей жизни. Только сейчас это уже не имело смысла. Я никогда не покажусь ему больной. Я никогда не признаюсь ему в том, что со мной произошло. Он шикарный мужик, красивый, здоровый, окруженный сотнями женщин, которые с ума по нему сходят. Зачем ему убогая больная? Мужчинам не нужны ваши болячки. Они начинают сохнуть рядом с больной женщиной. Ровно так же, как цветок, стоящий у слишком горячей батареи. Их интерес жухнет точно так же, как сочные зеленые листья. Но если на утрату Игорем интереса ко мне было по большому счету наплевать, то отдаление Алекса, неминуемое, неотвратимое, я бы не перенесла. Это было бы слишком… И потому я выбрала одиночество.
Глава 47
Глава 47
Алекс
Последние недели я словно бы в угаре. Вернее почему словно бы. Я и так в угаре. И так ничего не соображаю. Я не раз в жизни чувствовал, словно бы опускаюсь на самое дно. Что вовсе и не существую уже. Что души нет- только оболочка телесная. Есть просто примитивное пьяное животное, которое топит в своих грубых инстинктах боль от ненужности и одиночества.
Даже гребанная Африка появилась в моей жизни именно так. Там было легко поверить в то, что ты нужен. Что ты на своем месте. Там все просто. Там не нужно все время оглядываться назад, отряхиваться и думать, как ты выглядишь в глазах сраной общественности.
Потом возвращался в Москву и тонул в холоде одиночества. И ничто, и никто его не мог растопить. Ни горячие красавицы, ни шумные гулянки, ни откровенные посиделки с друзьями.
Она сделала свой выбор. И я его принял. Сколько же раз я хотел ворваться к ней, трясти ее за плечи, орать на неё, пытаясь снова оживить, пытаясь заставить вспомнить о том, как нам было офигенно вместе, но останавливал себя. Мозгами я понимал, что Дана умная девочка. Да и советник у нее мудрый, умный. Дед прекрасно разбирался в этой проклятой жизни. Так с чего мне пытаться ворошить то, что не имеет смысла ворошить? Она выбрала спокойствие и стабильность. А не контуженного психа с извращенными повадками. Правильно сделала девочка. Умница. Для своей дочери я бы тоже такого не пожелал.
Осталось только самому ужиться с этой мыслью. Пока не получилось. Немного расслаблял алкоголь в больших количествах, но и то ненадолго.
31 декабря. Телефон разрывается с утра. Ребята наверняка что-то придумали. Будет весело, я не сомневаюсь. Но мне пока не до веселья. Я сижу в темной квартире и смотрю на портрет девушки с печальными глазами, в которых вижу всю обнаженную душу моей Даны. Да, моей. Дана, которая жила в этой комнате, которая сходила с ума от нашей страсти, млела от моей нежности и принимала мою грубость с таким удовольствием и отдачей, что я готов был кончить только от этого. Эта Дана была только моей. И я точно знал, что именно она и есть настоящая. Именно она только и существовала… Но об этом буду знать только я. Возможно, даже она сама никогда не узнает и не придет к этой правде.
К вечеру, уже изрядно под шафе, я нахожу в себе силы пойти в душ и как-то привести себя в порядок. Нахожу в себе силы одеться. Нельзя подводить ребят. Мы договорились быть вместе- значит вместе. Ник забирает меня у дома ближе
