К шести часам вечера было получено согласие Криса Раскина и Марка Бергина прибыть в Лос-Анджелес на встречу акционеров. Зная о причине собрания, Бергин предупредил Майкла, чтобы тот не рассчитывал на его поддержку. Раскин пока от высказываний воздержался. Как и Сэнди, которая сначала хотела поговорить со своими инвесторами; Майкл ее понимал, Том — нет.
— Это же дети, Сэнди! — бушевал он.
— Я понимаю! — кричала она. — И я клянусь, если бы это были мои деньги, я тут же сделала бы то, что ты просишь. Но у меня обязательства перед этими людьми. Они не просто дали мне деньги, они оказали мне доверие.
— Ты с ними поговоришь, и дальше что? Думаешь, они позволят тебе голосовать на стороне Майкла?
— Нет, — сказала она правду. — Не думаю. Но я должна посоветоваться с ними не только с нравственной точки зрения, но и юридической.
— Ты акционер «Уорлд уайд». Они не должны диктовать, как тебе голосовать.
— Безусловно, но именно на них отразится то, как я проголосую. Том, пожалуйста! Я бы многое отдала за то, чтобы не вести с тобой этот разговор, но пойми…
— Тебя не волнует, что этих детей убьют! — заорал он и, прежде чем она смогла вымолвить еще хоть слово, хлопнул дверью и вылетел из комнаты.
Следующим утром Чамберс получил снимок еще одной жертвы. На сей раз ею стала шестнадцатилетняя девочка, чье прошитое пулей тело нашли на детской площадке, использованный шприц валялся в дюйме от ее протянутой руки. Ее звали Присцилла.
Через несколько часов он получит известия от Алана Дэя, которые могут быть или хорошими, или плохими. Либо с журналистом что-нибудь случится, либо он доберется до генерала Гомеса — едва ли не единственного человека на земле, кто мог помочь им. Поэтому сейчас он может только ждать и молиться, чтобы остальные несчастные дети, которых снимала Рейчел, куда-нибудь исчезли из Боготы или даже из этого мира. Стрелки движутся, камеры продолжают стрекотать, остается лишь благодарить Бога за то, что Рейчел никогда не узнает об ужасной цене за короткий миг в кадре.
Эллен смотрела в спокойные бирюзовые глаза Сэнди и ничего не понимала. Она ощущала себя одновременно оскорбленной и невыносимо смущенной. Если бы она говорила с кем-то другим, она подумала бы, что ослышалась, но поскольку она сейчас имела дело с Сэнди, переварить услышанное представлялось немыслимым.
— Ты, конечно, хотела бы подумать, — сказала Сэнди, — но, к сожалению, мы не можем позволить себе такую роскошь, поэтому я вынуждена просить тебя дать мне ответ сейчас.
Эллен поморгала и снова взглянула на Сэнди. Они сидели в кабинете Эллен. Сэнди устроилась на одном из диванов, а Эллен — в кожаном кресле.
— Извини, — произнесла она, — но я хочу уточнить. Значит, ты даешь мне двенадцать процентов от твоих акций «Уорлд уайд», если я скажу Майклу, что ребенок его?
— Да.
Эллен поражалась той выдержке и спокойствию, с которыми ее собеседница делала свое возмутительное предложение, кстати, сама Сэнди в этом случае осталась бы только с девятью процентами акций. Но черт побери, откуда Сэнди вообще знает о сомнениях насчет отцовства?
— А почему ты решила, что отцом может быть не Майкл? — потребовала ответа Эллен.
Сэнди рассказала, как подслушала их с Мэтти разговор.
Еще одно потрясение для Эллен.
— Том в курсе? — спросила она.
Сэнди кивнула и продолжила:
— Если твои двенадцать процентов добавить к двадцати восьми процентам Майкла, есть шанс взять верх. При условии, конечно, что Крис Раскин проголосует за вас.
Эллен смотрела на нее в полном изумлении.
— Почему бы тебе самой не проголосовать вместе с Майклом? — поинтересовалась она.
Сэнди молчала, ожидая, когда она сама догадается. Долго ждать не пришлось.
— Потому что, — объяснила самой себе Эллен, — ты хочешь сообщить европейским инвесторам, что голосовала за продолжение съемок.
Сэнди кивнула.
На Эллен произвела впечатление ее честность.
— И что ты ответишь, — проговорила Эллен, — когда они захотят узнать, почему ты отдала мне двенадцать процентов от своей доли всего за день до голосования?
— Что-нибудь придумаю, — пообещала Сэнди. — Возможно, скажу, что ты меня шантажировала и это — твоя цена. — Сэнди тут же пожалела о своей шутке. — Можно им сказать, будто Крис Раскин и Марк Бергин уверили меня, что поддержат Форгона, стало быть, вместе со мной он без труда победит семьюдесятью двумя процентами голосов. Тогда мои двенадцать процентов никоим образом не отразятся на результатах голосования.
Эллен смотрела на нее тяжелым взглядом, пытаясь понять, в чем подвох. Но не могла найти ничего, кроме, конечно, условий обмена.
— Значит, стоит мне сказать Майклу, что ребенок его, и я получу акции? — повторила Эллен.
Сэнди кивнула.
Эллен смотрела на ее юное, такое решительное лицо, и внезапно ей стало смешно.
— Но какая тебе от всего этого польза? — полюбопытствовала она.
Слабый румянец появился на щеках Сэнди.
— Я пытаюсь купить себе небольшую страховку на будущее.
Эллен ожидала продолжения, пояснения.
— Если победит Майкл и работу над фильмом прекратят, — продолжила Сэнди, — мы все останемся ни с чем. Я пытаюсь спасти хотя бы каплю репутации, которая поможет мне начать все сначала.
— И еще, — дополнила Эллен, — если отцом ребенка окажется Майкл, есть шанс, что Том достанется тебе?
Сэнди ничего не ответила.
Эллен молчала, пытаясь осознать, понять смысл того, что сама только что произнесла. Все это время Том знал, что, возможно, она носит под сердцем его ребенка, и до сих пор ничего не сказал, ни слова. Он не хотел торопить события, ждал: вдруг он отец, вдруг он ей понадобится? Это вполне вероятно и совпадает с ходом мысли Сэнди.
Интересно, у Сэнди действительно есть шанс поладить с Томом, если вопрос с отцовством снимется с повестки дня? Эллен и впрямь решила, что пора развязать Чамберсу руки, ей это, в сущности, ничего не стоит.
— Есть одна деталь, о которой ты, видимо, забыла, — проговорила Эллен. — Согласно условиям, ты не можешь передавать никаких акций, не проинформировав держателя самого крупного пакета.
Сэнди разрешила себе улыбнуться.
— Если ты подробнее прочтешь эти пункты, ты увидишь, что там сказано. А именно: что Майкл Маккен является тем, кто должен быть проинформирован о любой продаже или передаче акций. Он, а не акционер, у которого самый большой пакет. Тогда же все полагали, что Майкл станет владельцем самого большого пакета. — Сэнди сделала паузу. — Очень удобная оплошность, ты не находишь?
