— Пока нет, — замотала головой Катя. — Но, думаю, настанет время…
Телефон в руках ожил: сообщение от Вени. Верный друг и помощник, как и обещал, всю первую половину дня сопровождал, охранял и, лишь высадив ее у «Гурмана», помчался по своим делам.
«Срочно позвони Галецкой. Хочет принять прямо сейчас. «Форточка» появилась, — прочитала Катя. Далее следовал номер. — Не могу говорить, мероприятие. Пожалуйста, позвони!»
Катя задумалась. Ни к какому диетологу ей идти не хотелось. Тем более сегодня: перенервничала за день. Оформляли сделку, считали деньги, отвозили их в банк. Только теперь в разговоре с Милой наступило некоторое умиротворение. Такой теплый и душевный разговор между ними случился впервые за все годы знакомства.
— Что-то срочное? — уточнила Полевая.
— Подождет. — Катя спрятала телефон в сумочку. — Я хотела спросить: а как же Егор? Ленка так была к нему привязана… Как он без мамы?
— Трудно сказать, давно не видела. Лена и его хотела с собой забрать, но Игорь не отпустил. Заявил, что это его сын и воспитывать его он будет так, как считает нужным… А от Эльки предлагал отказаться, определить в частный пансион. Ну, фактически детдом по-нашему. Мол, так ему спокойнее, не нервирует никто. Поставил Лену перед выбором: или он с Егором, или Эля.
— Господи, разве так можно? — Катя остолбенела. — Ведь это его дочь, его кровинка! Я возьму сигарету? — потянулась она к пачке на столе.
— И не думай! — хлопнула ее по руке Мила. — Бросила, так и не начинай. Я вот, видишь, как раскурилась после десяти лет отказа от сигарет.
— Какой же Игорь жестокий!
— Это и Павел признал, — Мила кивнула. — Пытался Колесникова вразумить, да только бесполезно: получив отказ, тот подал на развод и выслал Ленке брачный договор, по которому, оказывается, им и делить-то нечего. Все имущество или на банк оформлено, или еще на кого. А так как банк он учреждал до знакомства с супругой, получалось, она не имеет права ни на что претендовать. Подготовился гад после твоей истории, — презрительно скривилась она. — Лена сначала растерялась, а потом попросила Павла помочь разобраться. Оказалось, что всё не совсем так и по закону кое-что Ленке все же полагается. Полевой твердо встал на ее сторону.
— Молодец! Всегда его уважала!
— Принципиальный, — согласилась подруга. — Они с Колесниковым всегда были разные, но вместе как-то уравновешивали друг друга. Игорь, как энерджайзер, толкал Полевого вперед, Павел своей уравновешенностью нивелировал настроение холерика Колесникова. Тот сразу догадался, кто Ленку проконсультировал. Выгнал из служебной квартиры, перекрыл доступ в банк, пытался очернить репутацию разными небылицами. Неприятно все это было… Так что теперь Павел живет на зарплату профессора, а Колесников окончательно с катушек съехал: переругался с соучредителями, любовницу в открытую завел, вроде даже собрался на ней жениться. Словно мстит Ленке за то, что она выбрала дочь, а не его.
— А где же живет Павел с девочками?
— На Пулихова. Моя бывшая свекровь умерла два года назад, завещание на двухкомнатную сталинку рядом с цирком составила на двоих детей: на старшую дочь, которая уже почти тридцать лет живет в Бельгии, и на Павла. Сестра отказалась в пользу брата: муж у нее обеспеченный, дети пристроены. Так что, можно сказать, Полевому повезло. Квартира запущенная досталась: старушка категорически отказывалась от ремонта. У него денег не было — уже разошелся с Игорем. Но здесь подфартило во второй раз: едва в наследство вступил, как сосед по площадке предложил купить у него жилплощадь за хорошие деньги. Продал, год назад купил четырехкомнатную с ремонтом, с мебелью. Только рабочий кабинет бывшие хозяева забрали. Угадай, у кого купил, — Мила лукаво улыбнулась. — Наш общий знакомый.
— Ну, не знаю…
— У Ладышева! В третий раз повезло: он как раз квартиру родителей продавал. Переехал за город, мать с собой забрал. Случайно разговорились: Ладышев у него по какому-то делу консультировался. Доплачивать, конечно, пришлось, но не знаю, как они разошлись: за ценой продавец не гнался. Но главное, что девочкам там нравится.
— Мне тоже нравился тот район: набережная Свислочи, парк рядом.
Катя ностальгически улыбнулась, подумав при этом: «Как же тесен Минск…»
Почти синхронно у обеих зазвонили телефоны.
— Да, Веня… Нет, не пойду… У меня чуть больше недели остается: столько дел, стольких людей надо повидать. Не нужен мне диетолог… Двойную скидку обещала?.. Ну, ладно, уговорил. Наберу, как только освобожусь. Напомни адрес… Почти рядом… Хорошо, перезвоню.
Закончив раньше, Катя непроизвольно прислушалась к разговору Милы:
— …Хорошо. Сашу заберу с занятий, отвезу к Павлу и сразу к тебе, — понизив голос, проворковала Полевая. — Жди.
Спрятав телефон, она бросила взгляд на Катю и, заметив любопытство, подтвердила ее догадку:
— Да. Это и есть мое личное пространство: человек, с которым мне легко и комфортно. Работаем вместе, моложе на пять лет… Представляешь: после стольких лет замужней жизни, после рождения двоих детей я только сейчас поняла, каким разнообразным может быть секс… — она сопроводила свои слова многозначительной томной улыбкой. — Не в обиду Павлу. Просто… Состояние у меня такое. И не осуждай.
— Не осуждаю, — заверила Катя. — Я давно никого не осуждаю. Каждый имеет право на счастье.
Честно признаться, чего-чего, а такого поворота в жизни подруги она не ожидала. Слишком памятны были ее ревность и скандалы во время семейной жизни Полевых! Как время меняет людей!
— А вот я тебя осуждала, когда ты от Виталика к Ладышеву ушла. Извини! Ой! Я поняла, на кого похожа Марта! На Ладышева, да? Молчу, молчу! Никому ни слова! — прикрыла она рот ладошкой, затем, посмотрев на часы, произнесла с досадой. — Елки-палки, на самом интересном остановились! Кать, мне надо ехать. Давай договоримся еще раз встретиться до твоего отъезда?
— Давай!
— Тебя куда-то подбросить?
— Нет, спасибо. Мне недалеко.
Прихватив сумочки, женщины покинули кафе, дошли до машины Милы.
— Созвонимся? — Полевая сняла сигнализацию. — Столько всего случилось за эти четыре года!
— И сколько еще случится, — продолжила Катя. — Конечно, созвонимся. Не забудь сбросить контакт Ленки. Я свяжусь с ней.
Обнявшись напоследок, одна из женщин села в машину, вторая, сориентировавшись, двинулась к Сторожевской…
Почувствовав нестерпимое желание попасть в туалет, Максим недовольно замычал, приоткрыв глаза, попробовал повернуться, но не получилось: что-то сдавливало запястья. Не сразу сообразив, что же мешает шевельнуть руками, он попытался привстать, но тут же, застонав, рухнул обратно на подушку: по телу пронеслась волна острой боли, в затекших суставах запекло, закружилась голова.
«Руки связаны», — дошло до него.
Перетерпев боль, он снова попробовал пошевелить затекшими запястьями. Ноги, как выяснилось, были не связаны. Покрутив головой и оценив свое расположение на диване, он сделал несколько разминочных движений, сгруппировался, одним рывком перевернулся, переместив тело на край. И очень вовремя уперся ногами в пол, иначе рухнул бы лицом вниз. От резких движений потемнело в глазах, закружилась голова, стало мутить. Да так сильно, что, пытаясь унять подступивший к горлу спазм дыхательными упражнениями, какое-то время сидел с закрытыми глазами. Едва открыл — сразу наткнулся взглядом на свой телефон, утопленный в кувшине.
«Володю не предупредил, — вспомнил он. — И Ладышеву не позвонил…»
Прислушался: посторонних звуков нет. Кажется, в квартире, кроме него, никого. Постепенно удалось восстановить в памяти последние осознанные мгновения: «Что же они мне подсунули? Снотворное или что-то посильнее? Вырубило в несколько секунд! И зачем только проглотил? Ведь чувствовал, что Грэм меня раскусил!»
Надо было как-то освободить руки. Избегая резких поворотов головы, Максим открыл глаза, осторожно обвел взглядом комнату, но ничего острого не заметил. Можно взять нож на кухне, но получится ли туда добраться? И вдруг вспомнил, что в шкафу на одной из нижних полок стоит шкатулка для рукоделия. Накануне искал, чем пришить отпоровшуюся молнию в рюкзаке, и нашел целую шкатулку: нитки, иголки, пуговицы. Были там и ножницы. Оставалось как-то изловчиться и вытащить ее из шкафа, а для этого рассчитать путь до цели наверняка. Оценив расстояние, Максим мысленно разбил его на участки, требующие тех или иных телодвижений, несколько раз прокрутил их в голове, сосредоточился и, подчинив все группы мышц единому командному центру, дал приказ телу.
