себе.
— Он что-то с тобой сделал? — шепчу я севшим голосом. — «Скорую» вызвать?
— Нет, нет, — ее голос хрипит, а мольбы такие жалостливые, что у меня внутри все сжимается до размеров игольного ушка. — Я буду в порядке, ты только не уходи.
Она судорожно хватает меня за руки, сминая дрожащими пальцами рукава моего пиджака. Я тяжело плюхаюсь на пол рядом с Ариной и бережно, словно ребенка или хрупкую куклу, прижимаю к себе.
Я готов реветь от собственной беспомощности. Меня опять не было рядом, когда она во мне так нуждалась. Почему Арина не хочет показываться врачам? Боится, что я узнаю, что он с ней сделал? Внутри я становлюсь куском промороженного фарша.
— Он успел тебя обидеть? — выдыхаю ужасающий вопрос, и сам пугаюсь того, как замогильно звучит мой голос.
С минуту она просто смотрит на меня, пытаясь уловить смысл моего туманного вопроса. Аришино молчание убийственно. Я жду. Каждая секунда — удар острым ножом.
— Он не успел, — она мотает головой, до боли впиваясь ногтями в мои запястья. — Я ударила его вазой и побежала к лестнице. А потом… — она захлебывается рыданиями, — …потом он побежал за мной…а я упала и ударилась о ступеньки.
— Прости меня, — ком в горле мешает мне нормально говорить, и я пытаюсь нивелировать скупость слов прикосновениями: я глажу ее по спутанным, покрытым коркой запекшейся крови волосам и мокрым щекам. — Ты такая храбрая, Арина. Прости. Это все моя вина. Скажи мне, что я могу для тебя сделать?
— Я очень хочу смыть его с себя, — просит плаксиво, прижавшись ко мне и уткнувшись носом в плечо. — И пообещай, что будешь со мной.
— Обещаю, малышка, что буду с тобой, — целую Арину в макушку и поднимаюсь вместе с ней на руках. — Сейчас я приготовлю тебе ванну. Ты только скажи мне, если закружится голова или затошнит. Хорошо?
— Я в порядке, — шепчет сквозь всхлипы.
Я медленно поднимаюсь с ней по лестнице. Моя малышка хнычет и все теснее прижимается к моей груди. Как величайшую драгоценность вношу ее в свою спальню, а потом и в ванную. Пускаю воду в черную, гладкую, как полированный камень, джакузи.
Я ставлю Арину на ноги, и она, чтобы не упасть вцепляется одной рукой в мой локоть, а другой — в край раковины. Снимаю с нее лохмотья, оставшиеся от платья, и вздыхаю с облегчением — на белые трусики тоже попала кровь, но они на месте.
Я прохожу пальцами каждый сантиметр ее тела, подмечаю каждую ранку, царапину и ссадину. Кожа под коленями сбита так сильно, что на свежих ранах все еще поблескивает невысохшая сукровица. По центру спины, начинаясь от лопаток и заканчиваясь над копчиком, тянутся длинные ссадины. На затылке запутались в побуревших розовых волосах кровяные сгустки.
Я помогаю ей залезть в ванну и сесть. Придерживая Аришу одной рукой, другой я достаю из кармана телефон и быстро набиваю Дену сообщение: «Ты мне нужен. Прямо сейчас. Срочно. Цена неважна».
Денчик любит роскошную жизнь, но слегка ее не тянет — вот и оказывает тем, кто способен много и хорошо платить, всяческие услуги. Аборты, восстановление девственности, приведение в божеский вид после нарко и алко трипов, а также откачивание Сабочек после особо жестких сессий, которые заканчиваются травмами, рассечениями, разрывами и прочей жестью. Добро пожаловать в темный мир БДСМ в очень светских кругах.
Иногда у меня в голове не укладывается, что такой, как Родион может сотворить с девчонкой, оказавшейся в его власти. Он накачивает Саб веществами, ломает им психику, калечит тела — такие у этой сволочи развлечения.
Ответ приходит быстро: «Уже лечу. Буду через час. Готовься платить, Рус».
— Я сейчас помоюсь, накрашусь, и мы можем ехать, — бормочет Арина, которая сидит, обняв свои колени руками, и трясется.
— Что ты! Какой ужин, крошка моя? — я дотрагиваюсь до ее плеча, и Рыжик вздрагивает. — Я его отменю.
— Не надо отменять, я в норме, — убеждает она, глядя на меня с испугом. — Я готова. Я очень хочу познакомиться с твоей семьей. Пожалуйста.
Арина боится, что я передумаю, если она сделает что-то не так. Идеальная Сабмиссив для папочки, но я не хочу, чтобы она корила себя за то, что стала жертвой. По моей вине стала.
— Арина, ты восстановишься, и я познакомлю тебя со своей семейкой, хотя они весьма специфические люди. Знаешь, я сегодня расстался с Крис, — признаюсь я, скидывая с себя пиджак и подворачивая рукава рубашки.
— Значит, мы будем вместе? — она улыбается, а в глазах кукольная грусть сменяется детским воодушевлением. — Ты меня не бросишь?
— Нет, не брошу и обидеть больше никому не позволю, — обещаю я, смывая кровавые брызги с ее шеи и лица. — Только ты уверена, что я правильный выбор? Сейчас нам хорошо вместе. Тебе кружат голову красивая жизнь, возможности и тематический секс. Но все это померкнет со временем. Я старше тебя на двадцать один год, у меня мерзковатая семейка, и, возможно, ребенок Крис все же мой.
— Так у вас это было, когда мы были не вместе? — обречённо спрашивает она, будто не услышав всего остального.
— Да, но даже если ребенок мой, это ничего не изменит. Зачем тебе такие отношения, Ариша?
Я поливаю ей на голову тёплую воду, набирая ее пригоршнями, и аккуратно разбираю кровавый колтун на затылке. Ариша вскидывает на меня полные слез глаза.
— Меня никогда никто не любил, — вдруг выпаливает девочка. — Я никому не нужна, кроме тебя. А мне всегда так хотелось, чтобы меня любили. Понимаешь? Всем было плевать на меня…
— А как же твои родители? — спрашиваю, шокированный таким признанием.
— Их почти не было, — вновь смотрит на меня своим пронзительным взглядом. — Папа ушел, когда я была маленькая. Я плохо его помню. Но мне всегда казалось, что он ушел, потому что я
