смешает правду с враньем, что лучше бы ничего не говорила. Кушай пончики.
Вот аппетит у человека! И выдержка какая. Меня от одной мысли про тетку трясти начинает.
— Я не хочу с ней судиться и в полицию тоже не хочу обращаться, Марк.
— Твое право. Поступай так, как ты хочешь. Только чай пей, пока не остыл.
— Давай завтра съездим на кладбище! Пожалуйста! — Я протянула к нему руки. — Мы же собирались, но все никак не доехали. Я просто обязана к Андрею приехать и поблагодарить его, ведь он, его мама дали нам крышу над головой. Наверное, моей маме некуда было больше идти…
Марк молчал и внимательно смотрел на меня таким взглядом, что я снова поежилась.
— Что?! Я не права?
— А тебе не приходила в голову мысль, что ты имеешь к семье Ивановых больше отношения, чем думаешь?
Я отвела глаза в сторону. Великан больше ничего не говорил, он терпеливо ждал моего ответа.
— Это будет совсем невероятно, — наконец, выдавила из себя несколько слов. — Я не могу быть его дочерью, если ты об этом.
— Почему?
— Да потому, что мама ненавидела моего отца! Сказала, что он променял нас на бутылку водки. Вряд ли бы она стала такое говорить о человеке, который отдал ей свое жилье.
— Формально отдал не он, а его мама, — мягко поправил Марк. — Но ты права, не нужно строить пустых предположений. Костя в последние дни чудеса просто демонстрирует, а два месяца вообще с места не могли сдвинуться, пока ты не появилась. Ты вдохновляешь, Вера.
Марк шутил, я понимала, но все равно краснела под его мягким взглядом. За весь вечер он больше ни разу не вспомнил о моих родственниках и об Иванове. А я сидела на диване, прижавшись к нему и укрывшись пледом, и думала… Думала о маме. О том, что я ее как человека, как женщину совершенно не знала. Просто любила ее, потому что она моя мама. И все. А сейчас столько вопросов… От слов Марка про моего возможного отца мне до сих пор не по себе. Не хватало только, чтобы у нас с Агатой был один и тот же отец. Это же не драма и не индийское кино. В жизни такого не бывает. Или бывает?
Утром просыпаюсь разбитая и плетусь на кухню в надежде, что Марк уже приготовил завтрак и сварил кофе. Иду и сама поражаюсь своим диким мыслям. Да, Дуби, к хорошему привыкла ты очень быстро. А помнишь, как чуть в истерике не билась, если ужин успевал остыть к возвращению Вадима? И как неслась через дорогу, рискуя попасть под машину, но главное ведь было — успеть в магазин до закрытия, иначе муж, которому я всем обязана, останется без любимых чипсов вечером…
— Марк? — Я повела носом: завтрак точно есть, а вот где великан?!
Профессор появился на кухне через пять минут, когда я уже выкладывала на тарелку овсяную кашу.
— Уже проснулась? — Легкий поцелуй в плечо — и мир снова стал добрым. — Как спалось?
— Сны какие-то странные снились… Ты кашу будешь?
— Ага. — Марк подошел ближе и положил свои руки мне на плечи. — Ну что, готова ехать сегодня?
Я кивнула. Я должна все знать!
Подмосковное кладбище, на котором был похоронен Андрей Иванов, оказалось довольно небольшим, но со своей парковкой и вполне приличной дорогой. Я, честно говоря, ожидала худшего, учитывая слова тетки, но здесь место очень тихое и спокойное. Невдалеке видна новая церковь, при входе на кладбище охрана, а пока мы искали могилу Андрея, встретили аж двух уборщиков.
Стеснение в груди сковывало, мне словно не хватало воздуха, а ведь именно здесь так хотелось вдохнуть полной грудью.
Я не знаю, что чувствовала — волнение зашкаливало, но оно же делало меня какой-то безучастной. Покорно шла за Марком, который двигался вперед неторопливо, постоянно сверяясь со схемой, которую прислал Константин.
— Ну вот мы и пришли, — медленно произнес великан. — Вот этого я не ожидал. Хотя пора уже перестать всему удивляться.
— Ну а почему? — Я смотрю на идеально убранную могилу, за которой, похоже, ухаживают постоянно. — Тебя что смущает? Тетка могла бы расщедриться…
— «Другу, брату, сыну и отцу. Прости нас», — читает Марк посвящение. А я смотрю на фото. Андрея узнаю сразу же, тут он чуть постарше, чем на фотографиях из Алехино, и очень уставший.
— Прости нас? Кого это простить? — Я ставлю четыре гвоздики в вазу, которую кто-то сюда давно принес.
— Интересно, кто поставил этот гранитный памятник? — Марк дотронулся до мемориала. — Он явно новый — наверное, всего несколько месяцев. Стоит очень недешево. Уверен, что это не Агата и не Зинаида. Но кто тогда?
Марк сидит в кресле, разложив на столе какие-то бумаги, и внимательно их читает, чуть нахмурив лоб, а мне хочется взмахнуть волшебной палочкой и остановить время. И смотреть на своего великана.
Но у меня нет ни волшебной палочки, ни маховика времени, как у Гермионы, я не могу возвращаться и возвращаться назад, чтобы тайком любоваться Марком.
Да я за эти три недели прожила целую жизнь, насыщенную, яркую и совершенно точно неповторимую. И теперь все мои предыдущие двадцать лет кажутся жалкой пародией на реальность.
Такого, как Марк Фридман, больше нет. Это не только я так считаю. Алка абсолютно согласна со мной. Я думаю, и Агата тоже, ведь она вешалась на него точно не только для того, чтобы мне досадить. Хотя и поэтому тоже.
— Ты мне хочешь что-то сказать? — Неожиданный вопрос великана заставляет меня вздрогнуть. Словно меня с поличным поймали.
— Я? Почему так думаешь? — Притягиваю к себе на колени мой ноутбук и пытаюсь показать, что работаю.
— У тебя бывает такой взгляд, словно ты замышляешь что-то. — Марк мягко улыбнулся. — Хочу знать, к чему мне готовиться.
Я покраснела.
— Ничего такого... просто смотрю. Слушай, я знаю, что на тебя много работы навалилось, я могу сама съездить к Алле в деревню. Ненадолго. Они с Виталькой шашлык маринованный из города тащат. Нехорошо их одних оставлять.
— Мы поедем вместе, как и договаривались. Тебе не о чем переживать.
Он эту фразу теперь постоянно произносит. «Тебе не о чем переживать». Как
