меня, которой мне так не хватало. Моя привязанность к ней превосходит все мои ожидания, и тут же включается материнский инстинкт. Она голодна? Она мокрая?
— Она совершенна, Джулиан, и я думаю, что пришло время забрать ее домой.
Бумажная работа закончена, и, получив медицинское разрешение моего отца, мы благодарим монахинь из приюта. Перед самым выходом из здания, монахиня, которая заботилась о ней, протягивает руку и делает крестное знамение на ее лбу, благословляя ее перед нашим уходом. Я любезно благодарю ее и выхожу на улицу, чтобы сесть в машину.
До столицы три часа езды, и, будучи организованной, у меня есть все необходимое, чтобы накормить и одеть ее. В машине я продолжаю смотреть на ее лицо, завороженная и не в силах отвернуться. Она прекрасна со слегка загорелой кожей, темно-каштановыми волосами, а ее длинные сочные ресницы порхают по щекам, когда она спит. У нее мелкие черты лица, но этого и следовало ожидать в ее возрасте. Мы наезжаем на кочку на дороге, что заставляет ее зашевелиться. Мы оба с нетерпением ждем, когда она откроет глаза. Мое сердце колотится в ожидании момента, когда ее глаза встретятся с нашими, и в ту же секунду все мои стены рушатся, и я превращаюсь в эмоциональный беспорядок.
Джулиан пытается утешить меня, используя свою свободную руку, чтобы притянуть меня к себе: — Эй, она теперь с нами.
Мои рыдания громкие, но папа уверяет меня, что все будет хорошо.
— Ты обещаешь мне, что они не смогут забрать ее?
Сквозь текущие слезы я смотрю ей в глаза. Кажется, она видит меня, двигая зрачками, когда моя улыбка превращается в радостный смех.
— Адриана, все сделано, подписано и скреплено печатью. Мы забираем ее домой. Я обещаю тебе всей своей жизнью, что никто не сможет забрать ее.
Мы приезжаем в отель и заходим в номер, где нас ждут Лекс и моя мама. Мама плачет, неся желтое одеяло, покрытое разноцветными полосками: — Это принадлежало тебе, Адриана, а теперь принадлежит твоей дочери.
Я долго обнимаю ее, не желая отпускать. Я не собираюсь больше плакать, потому что этот момент стоит отпраздновать. Лекс стоит рядом с моей мамой, сдержанный и необычно тихий. Медленно его лицо расширяется в улыбку, и я призываю его посмотреть. Он заглядывает под одеяло, и в тот момент, когда он это делает, его лицо тает, и он просит подержать ее. Джулиан с легкостью передает ему нашу девочку, и я смотрю, как мой брат прижимает к себе нашу дочь.
— Привет, красавица, я твой дядя Лекс, — воркует он.
Она издает крошечный звук, детское бульканье.
— Смотри, Лекс, она тебе улыбнулась.
Он с гордостью спрашивает: — Как ее зовут?
Мы с Джулианом смотрим друг на друга, и он просит меня объявить.
— Луна Эмили Бейкер, — для меня большая честь первой назвать всем ее имя, — Потому что под луной, в ту темную ночь, она каким-то образом преодолела все трудности, пока ее не нашли.
Лекс тихо повторяет ее имя, заглядывая ей в глаза: — Нужно устроить праздник.
Он передает ее моей маме, которая отчаянно ждет возможности подержать ее на руках, и двигает руки к карману своей рубашки. Я вижу, что в кармане лежат три сигары, и он достает их, передавая по одной Джулиану и моему папе. Затем он берет зажигалку и прочищает горло: — Поздравляю, Джулиан. Она прекрасна.
Мой отец обнимает Джулиана, пока они втроем смеются в другой комнате. Я не совсем понимаю, что смешного, но то, что они втроем улыбаются и веселятся друг с другом, растапливает меня до глубины души. Это зрелище, которое я никогда не думала, что увижу.
— Видишь это, Луна? Это твоя сумасшедшая семья, — говорю я ей.
Глаза Луны следят за моим движением, и я безнадежно улыбаюсь нашей дочери. Пришло время отвезти ее домой, в Штаты, чтобы она наконец встретилась с Энди. Моя мама начинает собирать свои вещи, и когда мы все собираемся покинуть отель, Джулиан вежливо придерживает для меня дверь, поскольку мы остаемся в комнате последними.
— Готова ехать домой, Луна, чтобы встретиться со своим братом? — бормочет Джулиан.
— Готова ехать домой, папочка? — отвечаю я с улыбкой.
Джулиан наклоняет голову и нежно целует меня в губы: — Я люблю тебя.
Я хихикаю ему в рот, стараясь не раздавить Луну между нами: — Я тоже тебя люблю. Но подожди, у меня есть еще один вопрос…
Он закатывает на меня глаза, но продолжает с ухмылкой: — Да, мисс Всезнайка, какой у тебя теперь вопрос?
— Когда ты попросишь меня выйти за тебя замуж? — промурлыкала я.
Не в силах сдержать улыбку, озарившую все его лицо, он наклоняется к малышке Луне и шепчет: — Наконец-то, я всю жизнь ждал этого вопроса. Надеюсь, мамочка скажет «да»?
— Да! — кричу я, обнимая его за шею, вставая на цыпочки и глубоко целуя своего будущего мужа.
Наконец-то мы стали полноценной семьей.

Чарли
Утро после того, как Лекс узнал о Джулиане.
Ключ сидит в замке, не двигаясь, а я стою на месте, борясь со своими мыслями о том, что находится внутри нашего дома.
Я поднимаю телефон и вижу, что мой почтовый ящик завален сообщениями.
Лекс: Отвечай на мои гребаные звонки, Шарлотта!
Если ты мне не ответишь, он будет жалеть, что не умер.
Лекс: Почему это всегда должно быть между мной и им? Все должно было закончиться.
Ты моя жена, так почему мы снова здесь?
Эрик: ОХРЕНЕТЬ! Позвони мне сейчас же.
Чарли… Я слышал, что случилось. Шок был бы преуменьшением, но все это имеет смысл. Лекс, должно быть, в ярости. Позвони мне, когда укротишь своего зверя.
Что, черт возьми, случилось? Лекс взрывает мой телефон и обвиняет меня в том, что я покрываю тебя? ПОЗВОНИ МНЕ КАК МОЖНО СКОРЕЕ.
Эрик: Просто чтобы ты знала… твой муж внес меня в черный список. Прекрасный засранец.
По всему телу разливается тяжесть. Она сжимает мою грудь, сводит плечи, заставляет мои колени слабеть от самого простого — стоять. Стреляющая боль пронзает мой висок, легкая головная боль на грани чего-то большего из-за стресса, вызванного этой ситуацией.
Моя связь с Адрианой началась гораздо раньше Лекса. Что-то, или, возможно, вселенная, свело нас вместе в столь юном возрасте. Да, у нас было девять лет разлуки, но все постепенно пришло в норму, пока Элайджа не ушел
