— Да, — кивнула Аманда.
— Что это значит? — Рука Джареда дернулась от возбуждения. — Я буду нормально жить?
— Конечно, — постаралась успокоить его Аманда.
— Они вынули мое сердце, мама. — Он вцепился в простыню своей постели. — И сказали, что я всю жизнь буду принимать лекарства.
На юном лице отразились тревога и мрачные предчувствия. Он понимал, что его будущее бесповоротно изменилось, и как бы ни хотела Аманда защитить его от этой новой реальности, она знала, что это невозможно.
— Да, — сказала она, твердо глядя на него. — Тебе пересадили донорское сердце. Ты всю жизнь будешь принимать лекарства. Но ты будешь жить.
— Как долго? Даже врачи не знают.
— Разве это сейчас так важно?
— Конечно, важно, — вскипел Джаред. — Мне сказали, что обычный трансплантат живет пятнадцать — двадцать лет. А потом мне, вероятно, понадобится новое сердце.
— Тогда тебе пересадят новое сердце. А до того ты будешь жить и после этого поживешь еще.
Как и все остальные.
— Ты меня не понимаешь. — Джаред повернул голову к стене.
Аманда искала слова, чтобы успокоить его, помочь смириться с новой реальностью.
— Знаешь, о чем я думала, пока дежурила возле тебя последние пару дней? — начала она. — Я думала о том, как много ты еще не сделал и не испытал: удовлетворение от окончания колледжа, радость покупки дома или восторга при получении отличной работы или любви с девушкой твоей мечты. Джаред будто не слышал ее, но по тому, как он застыл, Аманда видела, что он слушает.
— Теперь у тебя все это впереди, — продолжила она. — Ты будешь делать ошибки и преодолевать трудности, как и все, и, если найдешь подходящую пару, почувствуешь себя самым счастливым из всех живущих людей. — Она коснулась его руки. — И донорское сердце не имеет к этому никакого отношения. Ты просто жив и, значит, будешь любить и быть любимым… и в итоге ничто другое не имеет значения.
Джаред лежал неподвижно, так долго, что Аманда уже стала думать, не заснул ли он — действие анестезии после операции еще не прошло. Но вот он медленно повернул голову.
— Ты правда веришь в то, что сказала? — робко спросил он.
И впервые за все время после автокатастрофы Аманда вспомнила Доусона Коула. Она нагнулась к нему поближе.
— В каждое слово.
Морган Тэннер стоял в гараже Така, сцепив впереди руки, обводя взглядом груду металла, некогда бывшую «стингреем». Он поморщился, думая, что владелец этому не обрадуется.
Разворотили машину явно недавно. Из задней части кузова, сбоку, торчала монтировка, и он был уверен, что ни Доусон, ни Аманда, если б увидели это, так дело бы не оставили. Сиденье, выброшенное через окно на крыльцо, тоже не их рук дело. Скорее всего тут поработали Тед и Эби Коулы.
Не будучи коренным жителем Ориентала, он уже как-то ориентировался в жизни города.
Потом Тэннер понял, что если повнимательнее прислушиваться к разговорам в «Ирвинз», можно побольше узнать об истории этой части света и ее жителях. Конечно, в таком заведении, как «Ирвинз», не все стоит принимать за чистую монету. Слухи, сплетни и домыслы там в таком же ходу, как и правда. И все же о семействе Коулов он знал больше, чем казалось многим. О Доусоне в том числе.
После того как Так посвятил его в свои планы насчет Доусона и Аманды, Тэннер, заботясь о своей безопасности, разузнал все, что мог, о Коулах. Хоть Так и поручился за Доусона, Тэннер не пожалел времени, чтобы поговорить с арестовавшим его шерифом, а также прокурором и государственным защитником. Общество в округе Памлико немногочисленное, и разговорить коллег относительно самых громких дел Ориентала было легко.
И прокурор, и государственный защитник считали, что в тот вечер на дороге была еще одна машина, и Доусон, чтобы избежать с ней столкновения, съехал в сторону. Но судья и шериф в то время водили дружбу с семейством Боннеров, и поэтому ничего сделать не могли.
Реальность маленького городка удручила Тэннера. Он поговорил с вышедшим в отставку надзирателем тюрьмы в Халифаксе, который дал бывшему заключенному Доусону Коулу самые лучшие характеристики. Тэннер также сделал звонок бывшим работодателям Доусона в Луизиане и в очередной раз убедился в его честности и благонадежности. И лишь после этого он согласился выполнить просьбу Така.
Теперь ему оставалось урегулировать формальности с имуществом Така и ситуацию со «стингреем» — и после этого его обязанности можно считать выполненными. Принимая во внимание все случившееся, в том числе аресты Теда и Эби Коулов, ему повезло, что его имя не упоминается в разговорах, слышанных им в «Ирвинзе». И, как хороший юрист, он почел за благо ни во что не вмешиваться.
На самом деле все эти события затронули его глубже, чем ему бы хотелось. Дошло до того, что за последние пару дней он сделал несколько необычных звонков, которые очень его растревожили.
Отвернувшись от машины, Тэннер оглядел верстак, отыскивая заказ на выполнение работы в надежде найти там телефон владельца машины. Он нашел его на планшете с зажимом и, пробежав глазами, узнал все, что было нужно. Возвращая планшет на верстак, он заметил уже знакомый ему листок бумаги.
Беря его в руки, он уже знал, что это такое, но с минуту рассматривал его. Взвесив все возможные последствия, он полез в карман за сотовым. Пролистав список контактов, он нашел нужное имя и нажал на кнопку.
На другом конце зазвонил телефон.
Два последних дня Аманда почти не выходила из больницы, сидя на неудобном стуле возле постели Джареда. Пределом ее мечтаний было заснуть вечером в собственной постели. Да и сам Джаред просил ее уйти.
— Мне нужно побыть одному, — сказал он. Впервые, к ее облегчению, Джаред согласился поговорить с психологом. Физически он восстанавливался довольно быстро. Иное дело эмоционально. Аманда надеялась, что этот разговор приоткроет дверь или пусть даже щелочку к новому восприятию Джаредом его состояния. Он страдал, сожалея об украденных из его жизни годах. Он хотел то, что имел раньше, — здоровое тело и радужные перспективы.
Но теперь это было невозможно. Теперь, чтобы его тело не отвергло новое сердце, ему приходилось принимать иммунодепрессанты. И поскольку из-за этого у него понижался иммунитет, он принимал большие дозы антибиотиков. Ему также прописали диуретик, чтобы в организме не скапливалась жидкость. На следующей неделе его должны были выписать, но наблюдаться в клинике ему придется по крайней мере в течение года. Кроме того, ему придется пройти курс физиотерапии и все время соблюдать диету. И все это в сочетании с еженедельными встречами с психологом.
