И это на самом деле случилось. Люди, которые тем первым летом в лагере начали с песенки «Был у Мэри маленький ягненок», и которые вернулись обратно год спустя, сейчас сами играют Баха и Телемана, к радости и гордости Марии. Они сами распространяют свой энтузиазм среди друзей, и забытый рекордер радуется своему возрождению повсюду в Штатах.
После концерта класса рекордеров под руководством Марии, мы все отправились в церковь. Еще раз мы вместе молились и потом при свечах пели для наших гостей их любимые песни: «Детское благословение», «Господь — мой пастух», «Колыбельная Девы Марии».
Затем мы отправились в маленькую лощину, где давали тот исторический концерт для солдат, и разожгли большой костер.
На следующее утро приехали три больших автобуса, чтобы забрать наших гостей на поезд. Когда они были заполнены, то выстроились в ряд перед нами и в последний раз местность вокруг огласилась криками: «Viva, Viva la Musical!» [28] звучавшими из каждого автобуса. Много слез было пролито. Всем было жаль, что Песенная неделя кончилась.
Музыкальный лагерь семьи Трапп обернулся ответом на вопрос, который множество раз задавали за кулисами, на вечеринках и в письмах:
— Как у вас получается то, что вы делаете: петь всей семьей?
В том направлении действий, которое мы избрали, мы старались познакомить людей с таким количеством музыкальной литературы, какое только было возможно — от простых начал до сложнейших кантат и фуг. Отговорка «мы не можем петь — у нас нет фортепиано», была отброшена, поскольку обычно мы пели внизу, у ручья, или под старыми ореховыми деревьями, за пределами зала для отдыха. Помимо пения мы также пытались возродить замечательные народные танцы всех народов, и старались продемонстрировать нашим друзьям в лагере, что лучший отдых — когда делаешь что-то один, и остальные присоединяются к тебе, вне зависимости от того, будет ли это пение, танцы, игры, рассказывание историй или чтение вслух, следуя этим замечательным народным обычаям, устанавливающим принцип: «семья, которая вместе поет, вместе играет, вместе молится, обычно остается вместе».
Какая это была великая радость, когда гостей лагеря охватил такой энтузиазм, что они не захотели ждать целый год, пока сумеют встретиться вновь. Они основали, «Певцы Стоу», группу, которая должна была собираться раз в месяц, чтобы вместе петь и играть на рекордерах.
В лагере был ящик для вопросов. Ближе к концу один из вечеров мы посвятили ответам и обсуждению вопросов.
«Что вы думаете о популярной музыке?» — был один из наиболее частых вопросов.
Отец Вазнер взял на себя вопросы, касавшиеся музыки. С выразительностью он объяснял:
— Слово «популярная» означает «принадлежащая людям», однако мелодии, к которым относится это название, как правило, не производят впечатления на людей. Они искусственно создаются некоторыми индивидуальностями, выносятся на рынок с целью широкой рекламы, и через пару лет уже совершенно забываются, что лишь указывает на то, как мало они популярны. Ни слова, ни музыка не выражают искренних человеческих чувств. Вот почему у них нет силы, чтобы выжить.
А затем он всегда заявлял:
— Но в этой стране существует такая искренняя народная музыка, изумительные народные песни повсюду, в горах и долинах Новой Англии и цепи Аппалачских гор, ковбойские песни Запада, негритянские религиозные гимны Юга. Они заслуживают слова «популярный», так как исходят от людей и будут жить веками.
Другим, часто звучавшим вопросом было: «Почему семья Трапп не носит американскую одежду?»
Мы объяснили, что после первой мировой войны люди в Австрии вернулись к ношению национального костюма по экономическим причинам. Это намного дешевле. У вас есть два-три шерстяных платья для зимы и три-четыре хлопковых для лета, и этого хватает на долгие годы. Вы меняете белые блузы и цветные передники в соответствии с днями недели или праздниками. В семье с семью дочерьми это создает большое разнообразие. Мы любили наши платья еще и по другой причине, не только из-за денег — нам не нужно было беспокоиться о моде нынешнего дня; был ли последней страстью лягушачье-зеленый или ярко-красный цвет. Для нас такое положение стало приемлемым со всех сторон и весьма практичным, экономящим деньги, время и спокойствие духа.
«Как вы собираетесь поступить с замужеством ваших девушек? Встречаются ли они с молодыми людьми?» — было третьим из наиболее популярных вопросов.
Поженившись, мы с мужем начали в Европе каждый день вместе молиться за каждого из наших детей, чтобы они сумели встретить верного спутника жизни. Что до встреч — кто же встречается с людьми больше нас, со всеми этими вечеринками, концертами, приглашениями, а сейчас — лагерем? Но здесь все совершенно не так, как в Европе. Мне всегда было жаль девочек, потому что они не испытали того замечательного переживания, которое познала я, участвуя в Молодежном Католическом Движении. Те большие компании молодых юношей и девушек собирались вместе для пения, народных танцев, длительных прогулок и бесед — какое искреннее веселье, какая замечательная вещь. Таких компаний здесь, похоже, не было.
Однажды в лагерь пришли семь молодых людей, представившихся как студенты из Монреальского университета. Они слышали там нас на концерте и хотели встретиться с нами снова. Увидев их, я подумала, что было бы совсем неплохо, если мои девочки подружатся с ними. Так вышло, что они появились в сложное время, когда нам очень не хватало помощи по всему лагерю. Могли ли они остаться и помочь нам? Спустя четыре недели, когда им, наконец, нужно было уезжать домой, после длительного пребывания у нас, я осознала, как правдиво Царство Господа нашего: «Что ни попросите вы у Отца через Меня, то сделаю Я.». «Что ни попросите», сказал Он, и именно это он имел в виду. Мать попросила хорошую компанию для своих детей, и она состоялась. Песни, танцы, прогулки, обсуждения и молитвы вместе заполнили все свободное время последних недель. Молодые люди еще неоднократно снова приезжали. Они привезли своих друзей. Мы познакомились с их семьями, и некоторые из них остались с нами на нашем холме и стали членами нашей пополнившейся семьи.
Во время второго лета в лагере, в 1945 году, в один из августовских дней нам сообщили по телефону, что война окончилась. Кто-то бросился вниз и стал звонить в церковный колокол, и когда все собрались вокруг, на лугу, мы сообщили им эту новость. Я никогда не забуду, какое на меня произвело впечатление, что не было ни громких криков, ни восторженного веселья, а один за другим все заполнили церковь, чтобы вознести благодарение.
