— Нет, кто?
— Джеймс Гордон.
Блю вытаращил глаза, впервые за это время проявив какие-то эмоции.
— Черт побери!
— Вот именно. — Она посмотрела на свои пальцы, замолчав от внезапного страха. — Вот тут мне будет трудно.
— Говори!
— Я выяснила, кто мой отец.
— Элли, это здорово! Кто?
Она подняла глаза, и ее снова охватила непонятная грусть.
— Вчера приходил Маркус. Он принес фотографию. — Блю прищурился, догадываясь.
— Джеймс, — сказал он.
Она медленно кивнула, наблюдая за его лицом, не выдаст ли оно хоть малейшие признаки отвращения. Ничего подобного не было.
— А откуда Маркус знает?
— Я как-то рассказывала ему о своей матери. Он так странно себя повел, когда мы начали спать с тобой, что… — Она запнулась. — Долгая история, но если в целом, он догадался раньше всех. Кажется, он думает, что я похожа на Джеймса.
— Это так. — Блю казался немного напряженным. Она наклонила голову, ожидая.
— Элли, — сказал он, — так что насчет пакетика?
Она вздохнула, не смогла подобрать нужные слова. Просто утвердительно кивнула.
— О Господи?
— Be знаю, как это случилось. Мы были осторожны. — Она пожала плечами. — Но факты остаются фактами. Я беременна.
Он смотрел на нее с испугом. Очень медленно закрыл глаза, потом встал и отвернулся.
— Блю, не делай этого. Так нечестно.
— Я не из-за тебя, Элли. Клянусь, что нет.
— Ой, брось! — Глубоко задетая, она отшвырнула покрывало. — Я ничего у тебя не прошу, понятно? Тебе не о чем беспокоиться. — Схватила свою рубашку, шорты, торопливо надевала их трясущимися от обиды и унижения руками. — И с чего я решила, что ты другой?! Я даже не хочу знать, из-за того ли, что мой отец был черным…
— Элли, Бога ради! — Ему удалось схватить ее за локоть, который она выдернула. — Ты же знаешь, что это не так.
— Думала, что знаю. — Она смотрела на него, пытаясь сохранить те остатки достоинства, что еще не растеряла. — Просто давай сейчас во всем разберемся, Блю. Моя книга закончена. Буря разрушила мое жилище, и то, что между нами было, тоже закончилось. Так что позволь мне сесть в машину и уехать. Тебе не надо никогда больше думать об этом.
— Нет! — Он кинулся к ней, и они оба упали на кровать. — Теперь ты меня послушай. — Он пригвоздил ее руки к кровати, когда она попыталась вырваться, и даже в гневе она увидела на его лице горе. Но почему горе? Что он потерял? Она перестала вырываться.
— Я люблю тебя, — проговорил он, и Элли подумала, что Блю сейчас расплачется. Его глаза сияли нестерпимым синим светом. — В ту ночь, когда я готовил, а ты хотела работать, я собирался сделать тебе предложение и приготовил в подарок кольцо.
Элли хотела что-то сказать.
— Просто слушай! — свирепо прошептал он. Отпустил ее. — Я не могу это сделать. — Трудно сглотнул, отвел взгляд. — Я увидел разрушенный домик и понял, что не смогу. Только не это опять!
Она поднялась на колени и поцеловала его, ощутив вкус невыносимого ужаса и горя — он терял Элли и будет скучать по ней всю жизнь, так же как она по нему. Она не вытирала слез, падавших на его лицо, потому что сам он не мог плакать.
— О Блю!
Он притянул ее ближе. Лицом, мокрым от ее слез, уткнулся ей в шею.
— Я бы хотел быть смелее, Элли. Но мне невыносимо думать, что я могу потерять даже тебя одну, а тут еще ребенок. Это слишком.
Она прильнула к нему, не стыдясь слез.
— Я люблю тебя, — проговорила она.
— Я знаю. — Его объятия были такими крепкими, что ока едва могла дышать. — Я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
— Спасибо. — Она отодвинулась, вытирая лицо, почти ослепнув, пытаясь найти свои туфли. Блю не пошевельнулся, когда она надела их без носков. — Я позвоню тебе и передам, куда отослать мои вещи.
— Элли, — нетерпеливо произнес он, когда она пошла к двери.
Она остановилась, глядя на это красивое лицо, которое, как она с самого начала знала, несло на себе печать приговоренности. Для него. Не для нее. Как только она выберется отсюда, она постарается преодолеть все. Но быть с ним рядом и видеть, как он убивает себя, выше ее сил.
— Ничего не говори, Блю. Я знаю, через что ты прошел. Я понимаю, почему ты не можешь этого сделать. — Слабея, она прикоснулась к его лицу, еще раз поцеловала этот прекрасный рот. — Со временем мы снова станем друзьями, и тебе не придется сидеть и ждать нового удара судьбы.
Он сделал глотательное движение.
— Но, — ее голос окреп, — я не буду тебя ждать. Так и знай. Я не буду чахнуть и не собираюсь покончить с собой от горя. Я поеду домой, рожу ребенка, буду очень много плакать, пока не отвыкну от тебя, но краешком глаза буду осматриваться в поисках мужчины, который полюбит меня.
— Я люблю тебя.
— Я знаю, — ответила она, чувствуя, как к ней возвращаются силы. — Просто недостаточно.
Он отпустил ее, позволил спуститься по лестнице, выйти в дверь и сесть в машину. Он даже не проводил ее и не посмотрел, как она уходит. Элли посвистела Эйприл, и ей удалось проехать весь городок до того, как она затормозила и выплакала свое горе. Эйприл скулила рядом, лизала ее руку и печально переминалась с ноги на ногу. Это заставило Элли рассмеяться, и она подставила лицо, чтобы собака его облизала.
— Спасибо, — сказала она. — Как жаль, что на мужчин нельзя так положиться, как на собак.
Эйприл тявкнула, Элли завела машину и направилась на восток. Домой.
Роузмэри открыла коробку с обедом. В салоне Конни было тихо после бури. Никто не пострадал, хотя попадало много деревьев, и Конни пришлось заново застеклить четыре окна в своем доме. В той части городка, где жила Роузмэри, гроза не была такой сильной, не было даже града — ливень и ветер, от которых больше всего досталось ее розам.
— Где Алиша? — спросила она.
— Ей пришлось везти ребенка на прививки, а потом к матери Маркуса. — Конни отщипывала кусочки лепешки. — Похоже, сегодня мы останемся не у дел. Все заняты уборкой.
— Я уверена, что это ненадолго. Не то что в Гекторе.
Роузмэри с печалью подумала о тех людях, которые остались без крыши над головой, но, слава Богу, никого не убило.
— Думаю, сегодня надо сделать мороженое.
— Ой, как здорово. И охладить арбуз.
— М-м… И приготовить жареную курицу. — Конни ухмыльнулась:
— Мы собираемся на пикник? — В двери ворвалась Алиша.
— Боже мой! — задыхаясь, проговорила она. — Вы не поверите тому, что я скажу. — Она захлопнула дверь, заперла ее и перевернула табличку стороной «Закрыто».
— Ты что это делаешь? — спросила Конни. — Ну-ка, поверни обратно!
