— Как что? беру свой халат.
— Джейс, — Марк подошел, выхватил трикотажную ткань у неё из рук и кинул на кровать. — «Пижамный» завтрак! Ты спала так? — она неуверенно кивнула. — Вот так и иди! Ники! Бери маму за руку и вперед!
Николас, хихикнув, так и сделал. А Джейс упрямо поджала губы: в коротких шортиках и облегающем тело топе, она не чувствовала себя уверенно. Скорее, даже наоборот. Прекрасно осознавая, что Марк будет рядом, и что его обжигающий взгляд будет скользить по её практически голым ногам, она, невольно, робела. И разве так честно? Пижамный завтрак! А сам не только успел принять душ, но и нормально одеться. По крайней мере, его майка и спортивные штаны не выглядели так, как будто он спал в них всю ночь.
Она вошла на кухню первая. Отпустила руку Ники, который сразу же занял место за столом, и подошла к шкафчикам, в которых дома обычно хранила сухие завтраки и смеси для быстрого приготовления каких-нибудь блюд. Открыла один, и, привстав на носочки, стала осматривать его содержимое, хмуря лоб.
А Марк, усадил Бри на стол, открыл холодильник и начал извлекать из него необходимые продукты. Но повернулся и насмешливо поинтересовался:
— Джейс, а что ты там ищешь?
— Как, что? — она привстала на носочки, думая, что просто за пакетами и баночками не увидела из-за своего роста то, что искала. — Сухие завтраки. Ну, хлопья, колечки…
— Джейс! — Марк прикусил губу, боясь рассмеяться. — Конси не держит этой гадости. Мы все приготовим сами. Сегодня же выходной? — она кивнула, не понимая, к чему он клонит. — Стало быть, готовим сами. Это когда мы строили планы, что сухие завтраки в будние дни… — Он вздохнул. — Точнее, я строил.
Она закрыла дверцу и не знала, что ответить ему. Вот странно, сам говорил, что отпустил прошлое. И тут…
— Джейс, достань муку.
Она вздрогнула:
— Хорошо.
— Итак, кто что будет? — Марк почесал затылок и посмотрел на детей.
— Я блинчики! С кошоладом! — Габриэль подняла руку, обращая на себя внимание.
— А я омлет, как папа. — Ники выпрямился на стуле. — Только давай побыстрее, есть очень хочется.
— Потерпишь, — Марк усмехнулся. — Джейс? Ждем тебя.
— Я буду кашу, овсяную. Но, с ягодами.
— Да, и я тоже начну день с клетчатки. — Он показал язык скорчившему недовольную гримаску сыну. — Но не думайте, гномы, что будете сидеть просто так и ждать, когда вас обслужат. Не выйдет! — Он суетился на кухне и раздавал поручения всем. — Ники, вот тебе терка и сыр, давай, работай, если хочешь вкусный омлет. Бри, ты взбиваешь яйца, вот так, — он показал дочери, как надо орудовать венчиком. — Джейсон, на тебе каша и фрукты-ягоды. Да, и нарежь побольше. Еще и на блинчики. Так, а на мне омлет и эти самые блинчики.
— Думаешь, справишься? — Джейс улыбнулась.
— Обижаешь!
Он справлялся. Со всем. И следил за детьми, поправляя их и их действия; и колдовал у блинницы, пока Джейс варила кашу; и шутил и строил планы на этот день.
Джейс не могла противиться его обаянию и веселому настроению. Да не возможно было оставаться равнодушным и не заразиться оптимизмом Марка. Они и в самом деле напоминали дружную счастливую семью. Может, они могли бы быть такой семьей? А может, будут? Ну и что, что он не любит её? Многие семьи живут, утратив с годами это чувство. Только страсть, только вожделение. Она вздохнула: но и это пройдет со временем. Еще быстрее, чем любовь…
Джейс собралась и сумела справиться со своей меланхолией: ни к чему показывать это детям, а Марку тем более. Улыбнулась и выключила плиту:
— Я все. Теперь займусь ягодами.
— И мне осталось пару блинчиков, — Марк обернулся. — И я возьмусь за омлет. Это будет кулинарный шедевр!
Марк вернулся к плите, а Джейс вымыла ягоды и фрукты, и была готова порезать клубнику и бананы, но ящик, в котором лежал нож, загораживал Марк. Она нахмурилась и прокашлялась:
— Марк, я… мне надо… Ты не мог бы отойти? Мне надо взять…
— Прости, Джейс, не могу. Боюсь упустить блин. Давай так, — он отошел на шаг, создавая пространство между собой и отделением кухонного шкафчика.
Конечно, выбора не было. Джейс вздохнула, но и пристроиться сбоку не выйдет, она будет ему мешать. Поэтому, она прикусила губу, подошла к нему со спины и, привстав на носочки, потянулась за ножом.
Но Марк предвидел этот её маневр. Он, как будто ненароком, как только почувствовал теплое дыхание, отступил еще на один шаг назад, делая вид, что выкладывает блин, так, что Джейс невольно уткнулась носом между его лопаток. А чтобы не потерять равновесие, она была вынуждена еще и обнять его.
Теплые ладони легли на его грудь и живот, заставляя сделать глубокий судорожный вдох. А её «ой», приятной дрожью пронеслось по всему телу, заставляя кровь прилить к самому низу живота.
— Прости, — Марк прикрыл глаза и широко улыбнулся, прекрасно зная, что она этой улыбки не видит. — Я не хотел, так получилось. Но ты держись крепче. Мне… безумно приятно оказаться полезным тебе.
А Джейс так нравилось ощущать под руками сильные мышцы, казалось, она может пересчитать все его кубики под легкой тканью майки. И вдыхать аромат его геля для душа, смешанный с его запахом. Запахом мужчины, который провел утро в спортивном зале, принял душ, (но не успел, или не стал), воспользоваться никакими другими средствами личной гигиены, кроме этого самого геля. И это было так чудесно, так немного первобытно. Так по-мужски. Хотелось стоять, тереться носом о его спину и целовать, пробуя его кожу на вкус. Да, он прав. Прав на все сто, на двести процентов: её тянет к нему. Безудержно и неумолимо. Всегда тянуло, а вот сейчас особенно.
— Джейс? — Марк поднял голову, немного запрокидывая её назад и касаясь затылком её макушки, — Все в порядке?
— Что? — она, как будто бы очнулась после сна. — А, да… да.
— Малышка, одно твое слово, и…
И она была готова сказать его, это слово, но тут Габриэль, звонко хлопая в ладоши, нараспев, стала просить:
— Поцелуйтесь! Поцелуйтесь!
Марк на мгновение прикрыл глаза. Если податься просьбе дочери и поцеловать Джейс сейчас, пусть и уступив капризам Бри, значит, устроить испытание и для себя, потому что остановиться будет ой как непросто. Джейс ослабила свои объятия, отступая от него, и Марк решил отделаться шуткой. А с Джейсон он закончит потом:
— Принцесса, если мы с мамой сейчас начнем целоваться, то кто-то, не буду говорить, кто, но дам подсказку, что это мальчишка, что сидит за столом, рискует остаться без своего завтрака. А кто-то, весьма симпатичный с растрепанными кудряшками, будет есть холодные блинчики. Так что, выбирай, чего тебе хочется больше?
— Ладно, — малышка беспечно махнула рукой, — так и быть, я хочу блинники. Но вы же поцелуетесь?
— Непременно. — Марк подмигнул дочери, ставя тарелку с горкой блинов на стол. — Правда, Джейс?
— Конечно, — она слабо улыбнулась.
— У, девчонка, — Николас фыркнул, — только о поцелуях и думаешь! Могла бы, знаешь что попросить?!
— А я хочу, чтоб поцеловались!
Габриэль показала брату язык и потянулась за тарелкой с блинчиками.
Они вчетвером сидели в светлой, просторной кухне, вотчине Консуэллы, но совершенно не чувствовали себя здесь посторонними. Джейс вбирала, втягивала в себя настроение этого наступающего дня: беззаботный смех, запах шоколадного сиропа, свежих фруктов и ягод, яркие насыщенные цвета солнечного утра, легкое касание взглядов и забота Марка о детях и о ней самой — все это казалось таким привычным, таким нужным и успокаивающим. Все напряжение, все тревоги отступали и наполняли жизнь уверенностью и оптимизмом.
Она, подперев щеку кулачком, с улыбкой наблюдала, как Марк не только сам ест кашу, но скармливает её, ложка за ложкой, Габриэль и Николасу. Играя, подшучивая над ними, над собой, да и над ней самой. Вот зачерпнул еще одну ложку, положил сверху маленький кусочек клубничины, и стал гадать, кого же из детей угостить? Или съесть самому? А маленькие воробьи, словно совсем недавно вылупившие птенчики, открывали рты и галдели наперебой, кому достанется эта ложка такой «ненавистной» еще несколько мгновений назад каши.
