всплывают наставления дьявола: «Ты де Сандро. Ты у себя дома».
– Рафаэль, из тебя вышел бы прекрасный адвокат, но не мешало бы услышать девушку. Она в состоянии заявить нам о своих намерениях или годится только для исполнения супружеских обязанностей? —раздается хриплый мужской голос откуда-то сбоку, окончательно вырывая меня из адского кольца мыслей. – С чего бы всем нам поддерживать эту молодую особу? Я думаю, девушка не до конца понимает серьезность происходящего.
– Как вас зовут? – Я не узнаю собственного голоса, когда слова бесцеремонно срываются с моих губ.
В зале воцаряется тишина. Даже не глядя на Рафаэля, я чувствую, как его взгляд давит на меня сверху. Как, собственно, и со всех остальных сторон. Напряжение растет подобно невидимым стенам, заметно сжимая легкие в моей груди. Никого из присутствующих я ранее не видела, хоть и ожидала встретить здесь Марчело. Но я начала говорить, и теперь не имею права отступать.
Мужчина, к которому я обратилась с вопросом, устремляет на меня искрящийся насмешкой взор.
– Густаво Мальдини.
– Густаво, полгода назад меня сделали инвалидом, а над моим телом надругались весьма изощренным способом. – В подтверждении своих слов я задираю рукава, обнажая изуродованные руки. – Всех моих близких безжалостно убили. Бабушке перерезали горло, а подругу изнасиловали и закопали живьем. То же самое ожидало и меня. Я длительное время жила в чужом клане и знаю все их слабые точки. Я на шаг впереди. Вы действительно думаете, что я не до конца понимаю серьезность происходящего?
– Ндрагетта. Да, нам известно об этом, и как раз это дает нам повод подозревать вас…
– Я не договорила. – Густаво распахивает глаза, удивленно вскидывая брови. – Позвольте все же ответить на ваш вопрос. Я родилась в этом мире. Но так сложилось, что долго не знала о своем истинном родстве с доном де Сандро, который, как оказалось, являлся моим отцом. По его же распоряжению меня скрывали в России, чтобы защитить от врагов. Однако больше я не нуждаюсь в защите. Я не боюсь своего имени и не намерена его скрывать. Я Джиа де Сандро, и я вернулась домой, чтобы выставить свою кандидатуру на место отца. Почему вы поддержите меня? Потому что я заключила выгодный брак с Рафаэлем Росси, таким образом получив в союзники могущественные кланы американской мафии. Те, с которыми Моргана находится в достаточно непростых отношениях. А еще вы поддержите меня, потому что я последняя из де Сандро и первая, кто имеет все права на эти земли. – Хватаю папку с документами и швыряю ее в центр стола, поднимаясь на ноги и срываясь на высокие ноты. – Потому что я никогда не предам своих людей! Я родилась в крови. И если потребуется, то займу это место, утопив в ней всех несогласных.
Кажется, дрожь захватывает каждую клеточку моего застывшего в неподвижности тела и, только ощутив прикосновение Рафаэля, я позволяю себе ожить.
– Ты умница. Я горжусь тобой, – шепчет он на ухо и, притянув меня к себе за талию, оставляет на макушке легкий поцелуй.
Это окончательно сбрасывает с меня оковы напряжения. Выдохнув скопившийся в груди жар, я занимаю свое место, все еще переполненная калейдоскопом эмоций. Дыхание дается с трудом, однако я с вызовом смотрю на Моргану. Ее губы растягиваются в хищном оскале, а после она и вовсе срывается на смех, который постепенно перемешивается с мужским гоготом.
Непрекращающиеся залпы оскорбительных звуков рассыпаются в воздухе подобно салюту в темном небе, и я буду не против, если они прозвучат в честь моей победы.
Присутствующие капо начинают передавать друг другу бумаги с экспертизами ДНК и доказательствами преступлений Салуки. После чего их лица заметно мрачнеют, с каждой секундой все больше и больше.
– Нам нужно немного времени, синьора де Сандро. – Веселье Морганы затихает, потому что пожилой мужчина обращается с этими словами не к ней, а ко мне.
– Маурицио, – стервозная маска Салуки мгновенно сменяется негодующей, – что происходит?!
– Происходит то, что происходит. Ты потеряла мое доверие, Салуки, – хриплый бас старика звучит почти бесстрастно, несмотря на то, что в этих документах имеются прямые доказательства того, что всю его семью вырезала Моргана. Сейчас его дыхание становится давяще тяжелым, а взор отчаянно устремлен в мою сторону. Мужчина одобрительно кивает мне и занимает свое место, сжимая морщинистой ладонью волевой подбородок.
Маурицио Алегьери, один из самый первых капо, он занимает эту должность уже много лет. Его слово имеет вес не только в кругах мафии, но и во всех слоях общества. Думаю, сегодняшние известия однозначно произвели на него самое сильное впечатление за последний десяток лет.
По залу волнами расходится звук приглушенных разговоров. Кто-то сгруппировался и обсуждает полученную информацию, яростно тыча пальцами в документы, а кто-то сидит, устремив глаза на сложенные на столе руки.
– Мы не имеем права передавать власть в руки девчонке! – восклицает Гаспаро. – Да ее тут же свергнут первой же революцией. Это ослабит нас! Да она и оружие-то, наверное, в руках не держала…
– Достаточно, Мальдини, – спокойно обрывает его тираду Моргана.
Но как же непросто ей за равнодушием скрывать закипающую в крови бессильную злобу и ярость. Кажется, если бы не стол, сохраняющий дистанцию между нами, она бы голыми руками вцепилась мне в глотку.
Медленно обведя всех присутствующих взглядом, в котором на секунду я замечаю проблеск уязвимости, она прочищает горло, чтобы привлечь внимание. Однако ее присутствие откровенно игнорирует половина капо.
– Мы рассмотрим заявление и в ближайшие дни соберем совет для вынесения решения, – холодно заверяет Салуки и поднимается из-за стола, явно готовая покинуть заседание.
– Мне нужно выйти на улицу, – шепчу Рафаэлю, после чего поднимаюсь с места и, не глядя ни на кого, направляюсь на выход.
За спиной остаются стихающие голоса. В голове гудит. Тело буквально охвачено пламенем, посылая колючие разряды в каждое нервное окончание. Осталось совсем немного, и весь этот маскарад закончится.
Первый порыв ветра насыщает меня прохладой ночного воздуха. Где-то на горизонте зарождается первый отблеск рассвета. Я прикрываю глаза и достаю из кармана подвеску, что накануне мне подарил Гектор. Запрокинув голову, жду, пока легкие захватит родная сладость мужского запаха и горечь сигаретного дыма. Я знаю, что он последовал за мной.
