не может, как и встать с нее, то он для нее перестает быть мужчиной, и становится младенцем. Или стариком. А в глазах навсегда появится жалость, которая никогда не уйдет.
И чего ей неймётся? Жили эти недели так как надо, вот и дальше бы продолжали.
— Наверх иди, — бросил, обернувшись у двери.
Разумеется, Аля не послушала. Кресло у меня навороченное, Бентли среди инвалидных кресел, доехал я быстро. Руса уже впустили. Мы виделись с ним по видеосвязи, я и с Егором общался, братья всё знают, но видели они только мое лицо. То, что ниже, я им не показывал.
Руслан встретил меня ошарашенным взглядом. Точно таким же взглядом я себя каждое утро в зеркале в полный рост окидываю.
Подъехал вплотную. Чертовски непривычно на всех смотреть снизу-вверх, тем более на брата. Протянул ему руку, которая так и зависла на пару секунд, пока Руслан не очнулся, и не пожал её.
Бережно и нежно пожал, сука! Как трехлетнему малышу, у которого кости еще слабые.
— Что ты меня как девку мацаешь? Помнишь, как отец учил здороваться? Или в Штатах успел забыть?
Брат усмехнулся, и сжал крепче, как и я. Теперь это не мягкое рукопожатие, и даже не братское. Так конкуренты, борющиеся за женщину, силами меряются. И хорошо! Всё лучше чем то, что было пару секунд назад. Даже не думал, что меня сможет взбесить обычное рукопожатие.
Рус опустил руку. Так и молчит, от меня глаз не отводит.
— Разговаривать тоже разучился? Или по-английски теперь с тобой? — подначил я его.
— Я… черт, — хохотнул он, — прости, брат. Я в ахере. Вроде знал обо всём, но одно дело — знать, а другое — видеть. Надеюсь, это ненадолго? Ты же не планируешь долго отдыхать в кресле?
— Не планирую, но кресло не выброшу. Удобная штука, кстати, в старости стану разъезжать в нем, на коленях будет трость лежать, которой я буду всех лупить.
— Планируешь стать злобным старикашкой?
— Уж точно не добрым, — расхохотался я.
— Так когда ты встанешь? — брат опустился на диван.
За всей бравадой и шуточками я сейчас вижу не взрослого мужчину, а растерянного пацана. Вижу того Руслана, которого мы с Егором как-то взяли на рыбалку, и который утопил старую дедушкину удочку, которую отец хранил на память. Русу двенадцать лет было, уже не ребенок, но он ревел тогда.
— Встану как только смогу. Скоро, — отрезал, уже не чувствуя такой уверенности, как несколько недель назад.
— Ты давай поторопись. Хм, Егор, затем ты…
— Не перечисляй очередность, так можно дойти и до того, что ты следующий.
Рус поморщился, и тряхнул головой. Точно как я раньше, когда мне изредка приходили мысли о том, что я могу стать как Егор.
— Как ты, брат? Как оно вообще? — он кивнул на мои ноги, укрытые пледом.
— Как? Честно? Раньше думал, что самое важное — это член. Ошибался. Ходить на своих ногах, самостоятельно дышать, видеть — всё это не менее важно чем трахаться.
— Хм, — брат поскреб подбородок, — всё же, для меня самое важное — это…
— Член, да. Пока ты здоров. Сам таким был. Но на своем опыте убедился, что и остальные органы важны. Почти тридцать пять лет на осознание этого ушло. Ну да ладно, хватит о членах, расскажи-ка лучше про Егора и себя. Ты из аэропорта сразу ко мне, а не к своей девочке поехал. Почему?
— Почему я к Любе не поехал? Ей и без меня неплохо, как я успел заметить. Веселится.
— Люба? Ой, это та, с которой мы по магазинам ходили, и опустошали твою карточку? — услышал я голос Алики позади.
А вот Руслан сразу набычился, глядя мимо меня. Мне за спину. На Алику.
— Хоть словом её обидишь — пожалеешь, — покачал я головой, говоря тихо, чтобы Аля не услышала. — Помни, что это моя женщина!
— Так она ведь член семьи, а не только твоя женщина, — Рус резко поднялся, слова он не произносит, а выплевывает. — Ну что, обнимемся, р-р-родственница?!
— Рус, блядь! — рыкнул Марат, но ни его брат, ни я не обратили на это внимание.
Я улыбнулась, раскинула руки и, сопровождаемая обалдевшим взглядом Руслана, сама обняла его.
— Сука! И совести у тебя хватает оставаться здесь? — прошипел он, излишне крепко стискивая меня в «объятиях», больше похожих на пытку. — Нормальная баба свалила бы после всего, что натворила!
— Так я не баба, а девушка!
— Нет, ты именно что баба! Думаешь, я не знаю из-за чего мой брат стал таким? Не появилась бы ты…
— Ой, хватит, — я ущипнула Руслана, но он так и не выпустил меня из кольца своих рук, так и стоим обнявшись. — Что, по-твоему, мне нужно собрать вещи, и уйти?
— Да!
— Хватит! — повысил голос Марат, и Рус, наконец, разжал свои руки. — Брат, я по-китайски тебе сказал не лезть к ней?
— А что ты защищаешь эту свою с-с-с…
— Рот закрой!
— Да она сама в состоянии за себя ответить! Это при тебе ангелочком придуривается, а сама та еще стервозина, я тебя уверяю! Марат, — Руслан развернулся, шибанув меня плечом, — ты же не был никогда дебилом! Голову включи, а! Посмотри, что с тобой стало со встречей с твоим «ангелочком»! Просто, твою мать, посмотри и подумай!
— Ты приехал орать, или со мной повидаться? Алика, — Марат качнул головой в сторону лестницы, — наверх иди!
Я покачала головой. Пусть уже выскажет что думает, кипит же. Помирятся с Маратом со временем. Руслан меня терпеть не может, винит во всем, и причины у него есть. А значит, ссора из-за меня — вопрос времени. И лучше мне быть при этой ссоре, чтобы потом их помирить. А то любит Марат скрывать от меня подробности, да так что потом все огребают от последствий.
— Да пусть Руслан выскажется, — махнула я рукой. — Кстати, Марат, по мнению твоего брата, мне лучше собрать вещи, и уехать. Так бы поступила честная женщина. Ты как считаешь, он прав? Может, я и правда лишняя здесь?
— Ты что несешь? — сузил он глаза.
— Браво! Хоть одна умная мысль! — Руслан хлопнул в ладоши.
