Раньше, возвращаясь с работы, Тед обычно садился у камина со стаканчиком и рассказывал, как прошел день. Теперь он сразу уходил в кабинет. А его отговорки о неприятностях на работе и незаконченных делах были неубедительны.
Иногда Санди украдкой заглядывала в кабинет и видела, что Тед сидит с бокалом мартини, уставившись в пространство.
Сначала она пыталась вывести его из этого состояния, вернуть к себе, к детям. С таким же успехом можно было разговаривать с мертвецом. Тед ел, пил, даже спал с ней, и всякий раз она видела перед собой абсолютно незнакомого человека.
Впервые после замужества Санди почувствовала одиночество. Это ее пугало. Даже во время романа с Кейт муж не забывал о семье.
Теперь она порой с трудом узнавала человека, за которого вышла замуж. Которого обещала любить до смерти. Случилось нечто, полностью изменившее его. И Санди подозревала, что это как-то связано с Кейт Кеннеди. Собравшись с духом, она позвонила единственному их общему другу, Рут.
Та обрадовалась звонку. Санди хоть была живым человеком. Во время болезни Рут стала делить окружающих на две группы. Просто люди, с которыми она работала: фотографы, модели, стилисты, коллеги из «Ньюс». И живые люди. Такие, как Майк, ее мама. И вот еще Санди Геблер, урожденная Голдберг.
В тяжелую минуту Рут, естественно, предпочитала общество живых людей. Когда Санди позвонила, Рут пригласила ее вместе пообедать.
— По-моему, тебе самое время навестить больную, — сказала она. — Если, конечно, ты в порядке.
Рут уже знала, что Санди ждет третьего ребенка. Слышала она и об отъезде Кейт. По ее мнению, эти два события были как-то связаны, хотя она не забивала себе голову. У нее и без того хватало забот. Впрочем, несмотря на преданность Кейт, она восхищалась Санди. И сочувствовала ей.
Беременность пошла Санди на пользу. Кожа здорового розового цвета, волосы блестят, а голубые глаза, казалось, стали еще больше. Вместе с тем было заметно, что Санди несчастна. Рут собиралась расспросить ее об отношениях с Тедом. Но позже. А пока она рассказала о своей жизни.
— Как вы познакомились? — спросила Санди, которая благодаря «народному телеграфу» в синагоге уже знала, что у Рут Блюм есть любовник.
— В Париже, в командировке. Сначала это было вожделение. По крайней мере, для него. Я тогда на мужчин даже смотреть не могла.
— Но ты справилась, — улыбнулась Санди, любившая счастливый конец.
— К счастью для нас обоих.
— А как насчет свадьбы?
— Да ты что, я и здоровая-то всегда относилась к этому без энтузиазма, а сейчас вообще говорить нечего. Мы живем вместе, и нас это устраивает. Кстати, а что у вас с Тедом? Его как будто что-то гнетет. С чем это связано, с работой или с домом?
Рут лукавила. Она прекрасно все знала, ибо, приходя к ней, Тед сразу начинал вспоминать Кейт. Хотел понять свою ошибку. Винил себя в ее отъезде. Но Рут не собиралась говорить об этом Санди без крайней необходимости. Она выслушала и приняла близко к сердцу рассказы Санди о том, как муж запирается у себя в кабинете, как молчит за ужином, как без любви занимается любовью…
— Ты знаешь, что Кейт уехала из Нью-Йорка? Навсегда. — Взглянув на Санди, Рут поняла, что той об этом не известно, и продолжила: — Кейт уехала в Лондон. Как только узнала о твоей беременности. Тебе, наверно, не очень приятно это слышать, но, по-моему, Кейт поступила благородно. Она любила Теда, а когда поняла, что он тебе нужен, просто вышла из игры. Уехала, ни с кем не попрощавшись. Даже со мной. Конечно, Тед переживал. Если ты бросаешь любовницу — это одно, но когда любовница бросает тебя — это уже совсем другое. Пойми, задета его гордость. Он проиграл, а проигрывать всегда нелегко.
— Как же ему помочь? — с отчаянием воскликнула Санди. — Клянусь, я сделала все, чтобы отвлечь его от этих мыслей.
— Не горячись, дорогая. Мужчины всегда это делают сами. А если ты будешь ему постоянно напоминать… На твоем месте я вообще перестала бы приставать к нему. Пусть до конца изведает разочарование и вернется к нормальной жизни. Зато когда все кончится, он на все сто процентов опять станет твоим. Кейт Кеннеди исчезнет навсегда.
Санди решила внять совету Рут.
Потом родилась дочь, и мысли о Теде отошли на второй план. Санди назвала ее Софи в честь матери Теда.
Она не стала вникать, оценил ли это муж. Все внимание поглощала малышка, которая отличалась от братьев не только тем, что была девочкой. Сыновья с рождения держались вместе. Конечно, они любили мать, однако не нуждались в ней так, как нуждалась Софи. Дочка была совсем одна. От братьев ее отделяли целых восемь лет. Отец, похоже, ею не интересовался и воспринимал рождение дочери как неосторожность жены, а не как счастье. Поэтому у Софи была только мама. И мама ее не подвела.
Санди относилась к той категории женщин, для которых любить и быть любимыми — самое важное в жизни. Когда Тед от нее отвернулся, пустоту в душе заполнила Софи.
Вскоре стало ясно, что надежды Рут не оправдались. Тед не изменился. Или это никак не отразилось на его отношении к Санди. И, в конце концов, она потеряла терпение.
Их прежний кот Тигр умер, и Санди приобрела котенка. Она стала чаще встречаться с Мартой Уорд, наведываться в гости к другим мамам. Одним словом, начала вести нормальную жизнь. Без Теда.
А в конце мая умер от сердечного приступа отец. Это потрясло Санди до глубины души. Она вновь почувствовала себя одинокой и поняла, что нуждается в поддержке мужа. Смерть отца — такая рана, которую не залечишь ни разговорами с соседкой, ни котенком. Санди опять потянулась к Теду, а он снова подвел ее.
У нее опустились руки. Предстояло устроить детей. Им еще рано знать, что такое скорбь и горечь утраты, они еще слишком малы и невинны. К тому же испытания не заставят себя долго ждать.
Мальчиков взяли на время родители Теда, а за Софи присмотрит Марта Уорд, которой Санди могла доверять.
Уложив в сумку черный костюм и пару джинсов, она поехала в аэропорт.
Никогда в жизни ей не было так одиноко.
Попрощаться с Саем Голдбергом пришло очень много народа. По еврейскому обычаю не было цветов и венков, и лишь немногие из собравшихся надели черное. Вокруг могилы стояли плакальщики в серо-коричневой одежде, как бы подчеркивая этим свое настроение. В жизни евреи любят хвастаться красивыми вещами, но смерть — дело иное.
Дэвид О'Нейл, верный своим национальным традициям, надел черный костюм, накрахмаленную белую сорочку и черный шелковый галстук. В кармане брюк лежала плоская фляга с бренди. Ирландцы пьют на поминках крепкие напитки. Еврейских обычаев он не знал, поэтому захватил с собой флягу.
