– И что дальше? Мы опять наделали бы глупостей? А потом? Проведем чудесный месяц, два, три – а затем ты опять надуешься из-за какой-то ерунды и уйдешь? Лайам, не начинай.
– Так. Я не уйду, пока ты не согласишься. Рождество я хочу встречать с тобой. Да и вообще, я хочу быть с тобой всю жизнь. Ты мне нужна! Ты единственная женщина, которая меня понимает, по-настоящему обо мне заботится. Которой есть до меня дело.
– Лайам, я не хочу быть тебе мамой, – сурово проговорила Саша. – Даже с учетом моего возраста.
– Каждый мужчина хочет, чтобы его опекали. Такие уж мы создания. – От кого-то она это уже слышала, только не помнила, от кого. Да сейчас это и неважно. Пускай он самый красивый и притягательный, он все равно предлагает невозможное. – И мне нравится, что ты меня старше. В тебе больше здравого смысла, а я без него пропаду.
– Это из-за того, что ты никак не хочешь повзрослеть.
– Ты будешь взрослой за нас обоих. Я тебя прошу! – Он был доволен, словно нашел выход, но для Саши это не было решением вопроса.
– Ты сам должен стать ответственным, и не перекладывай этот груз на меня!
– Терпеть не могу эту роль! – Лайам прищелкнул пальцами. – А нельзя лет до восьмидесяти оставаться шальным художником? Потом можно будет все сваливать на старческий маразм.
– Ты можешь оставаться им всю жизнь. И не искать себе оправданий. Только без меня! – Саша старалась говорить спокойно и рассудительно. – Лайам, никакие наши договоренности не имеют смысла. Все равно ничего не получится. Это невозможно.
– Чушь! Все возможно. Ты просто не хочешь.
– Не в этом дело. Я люблю тебя и никогда не переставала любить. Это ведь ты от меня уходил, а не я. Это ты делал наши отношения невозможными и не раз это доказывал. И меня убедил. Я уже начинала верить, что все сложится, но тут ты разозлился на меня из-за Татьяны, и все – я оказалась виноватой, а ты, оскорбленный, удалился.
– Я был дурак. Что мне тебе сказать? Я без тебя не могу, я любил Бет, я ее потерял. Я люблю тебя – и я тебя теряю. Наверное, я трудно поддаюсь обучению? Знаю только, что теперь у меня глаза раскрылись.
– Поздно, – горько констатировала Саша. Как бы ей хотелось повернуть время вспять! Но невозможно что-то сыграть заново, как бы ни хотелось.
– Да ничего не поздно! – с жаром возразил Лайам.
– Поздно! – Упрямства в ней было не меньше.
– Если ты не перестанешь со мной спорить, я сейчас напьюсь. Ты мне не оставляешь другого выхода.
Она подумала, он не шутит.
– Тебе нужно выпить?
– Нет, мне нужна ты. – Он встал перед ней на колени. На кухне они еще выяснением отношений не занимались, и Саша рассмеялась.
– Прекрати немедленно! Встань, прошу тебя.
– Не встану, пока ты не скажешь «да». Послушай, ну что мы теряем?
– Разум. Я определенно его потеряю. Как в прошлый раз.
– Больше этого не повторится. Обещаю!
– Ты выкинешь что-то новенькое, похлеще. Я тебя знаю.
– И что с того? Поссоримся, а потом помиримся. Это называется притиркой. Я хоть и не слишком сообразителен, но знаю одно: черт побери, женщина, я тебя люблю!
– Ты невозможный тип!
– Очень может быть. Но это не должно влиять на наши отношения. – Лайам подошел к ней и сделал то, чего желал весь вечер. И накануне тоже. Но не осмеливался. Поцеловал ее и сжал в объятиях. И целовал до тех пор, пока оба не задохнулись. – Люблю тебя, – прохрипел он.
– А я тебя, – шепотом ответила она. – Лайам, пожалуйста… Не поступай так со мной. – Она совершенно не могла перед ним устоять и знала это. Она слишком его желала.
– Саша, пожалуйста, давай попробуем все сначала… – прошептал он в ответ. Она долго и пристально смотрела на него, а потом, будто кто-то ею руководил, кивнула и закрыла глаза.
Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и опустил на кровать, которую они делили еще несколько месяцев назад. Она смотрела, как он раздевается, и поражалась тому, что она опять идет на это безумие. Но устоять уже не могла.
– По-моему, я одержима, – сказала она, глядя, как он разувается и стягивает брюки. – Мне нужен священник, чтобы беса изгнал.
– А мне нужна ты, – ответил он и швырнул одежду на пол. У нее закружилась голова. Потом она выключила лампу. – Мне нужна только ты, и больше никто, – повторил он и запрыгнул в постель.
– Лайам, я тебя так люблю… Давай в этот раз обойдемся без катастрофы, – предостерегла она, а он уже набросился на нее.
– Саша, обещаю: обойдемся.
Они овладели друг другом с таким жаром, что казалось, он спалит их обоих дотла. То, что их объединяло, не поддавалось никакой логике, никаким клятвам и словам. Они были вместе и знали только одно: они верят, что это возможно.
Наутро Саша проснулась рядом с Лайамом и засмеялась:
– Скажи, что это сон. Я, наверное, на наркотики подсела. Мы сошли с ума, если решили все начать сначала.
– Да, – согласился он и перевернулся на спину, улыбаясь до ушей. – Мы сошли с ума, и мне это по душе. Сама подумай, насколько скучно было бы жить иначе.
– Да, скучно. И благоразумно.
– Благоразумие – это так скучно, – поддакнул Лайам. – Чем сегодня займемся?
– Насчет вас, господин Шальной Художник, мне ничего не известно, а мне надо на хлеб зарабатывать. Детей кормить и таких вот художников.
– Только не меня. Я уже кучу денег зашиб. – Лайам с довольным видом повернулся к ней и поцеловал. Они снова были счастливы. И жизнь была прекрасна. – Из Вермонта вернусь сюда. – Он планировал лететь из Бостона в Лондон, но теперь, в мгновение ока, все переменилось. – Если хочешь, в Париж можем полететь вместе. Но не думай, что я стану навязываться вам с Ксавье на Рождество. Я могу на пару дней и в Лондон слетать.
– Нет! – решительно заявила Саша. – Я хочу, чтобы ты был с нами. Ксавье будет только рад. – Татьяну на Рождество она все равно не ждала. После смерти отца Рождество в компании матери и брата стало повергать ее в депрессию. Один Ксавье хранил верность матери и никогда не оставлял одну. – Лайам, – с серьезным видом произнесла Саша и села. У нее было такое выражение, словно она собралась сделать официальное объявление. – На этот раз я не собираюсь тебя терять. И мне плевать, что для этого потребуется. Не хочу, чтобы все у нас опять сорвалось. А если ты опять вздумаешь уйти, я тебя догоню. Я хочу, чтобы ты это знал. Мы либо сделаем так, чтобы все у нас получилось, либо сведем друг друга в могилу бесконечными попытками. Да разразит меня гром, если я опять проиграю!
– Так точно, мэм! – Он отдал честь и промаршировал в ванную. Как хорошо было снова видеть его здесь! Видеть его прекрасное обнаженное тело и эти дивные белокурые волосы.
– Я серьезно! – прокричала она вслед, а он уже встал под душ. – Сегодня же скажу Татьяне. – Она убеждала не столько его, сколько себя. Она знала, что на этот раз Татьяна не решится открыть рот. В конце концов, не Татьяне решать, как Саше жить дальше.
