– Почему это меня должно интересовать, что вам нужно, а чего не нужно? – процедила сквозь зубы Кэри.
– Пожалуйста, – проговорила Энни, – откройте мне дверь.
– Мы уже закрылись, – сообщила Кэри. – Если хотите записаться на прием, позвоните моему помощнику.
– Кэри, у меня неотложное дело. По-настоящему неотложное. Это вопрос жизни или смерти.
Кэрри на дюйм придвинулась к стеклу:
– Чьей жизни или смерти?
Энни продумывала ответ на этот вопрос всю дорогу от Нью-Йорка. Черт, лучше всего ошарашить Кэри честностью.
– Оливии, – сказала она.
У Кэри еще сильнее расширились глаза, и она открыла рот, чтобы засмеяться, но не засмеялась. Она придвинулась вплотную к стеклу:
– Должна сказать вам, Энни, что в данном случае я склоняюсь в сторону смерти.
Энни выдавила из себя кривую улыбку:
– Я думаю, мне трудно вас за это винить. – Она немного помолчала. – Пожалуйста, откройте дверь. – Улыбка исчезла с ее лица. – Пожалуйста.
Кэри повернулась, подошла к столу и достала из ящика ключ.
– И вы хотите обратиться ко мне за помощью? – громко проговорила она, чтобы Энни услышала ее через толстое стекло.
– Да, – коротко и решительно ответила Энни.
С намеренной медлительностью Кэри открыла дверь.
Оливия лежала в постели. Была половина первого ночи со среды на четверг. Клео свернулась в клубочек у нее под боком. Оливии хотелось спать, но она была слишком напряжена, чтобы заснуть как следует, а принимать снотворное боялась.
За вечер она несколько раз видела в окно полицейскую патрульную машину, один раз офицер полиции заходил, чтобы проверить, все ли у нее в порядке, и она немного успокоилась. Человек в кожаном пиджаке больше не появлялся. Она уже начинала думать, что все это может оказаться простым совпадением и ее преследователь – обычный городской извращенец, привлеченный уязвимостью жертвы. У нее ведь левая рука в гипсе.
Страх отступил. Теперь Оливия больше беспокоилась об Энни, чем о себе. Безмерная усталость постепенно брала свое, и она задремала.
– Вы, наверное, сошли с ума, – заявила Кэри, когда они с Энни вошли в ее офис. Здесь царила атмосфера изысканности и хорошего вкуса, которую не портили развешанные на стенах призы и фотографии.
– Разумеется, у вас есть все основания так считать, – твердо проговорила Энни, – но я думаю, что, когда вы узнаете все, что я собираюсь вам рассказать, ваше мнение изменится.
Кэри откинулась на спинку стула, приняв непринужденно-элегантную позу. Она хорошо помнила свою последнюю встречу с Энни и знала, что никогда не простит друзьям Джимми своего унижения. Но в то же время она не могла не понимать, что все это было делом рук Оливии Сегал. И теперь одно сознание того, что Оливия в беде, вызывало в ней радостное возбуждение, и просьба Энни о помощи музыкой звучала у нее в ушах.
– Если вы думаете, – надменно произнесла она, – что существуют слова, которые могли бы убедить меня хоть пальцем шевельнуть ради Оливии Сегал, то вы не сумасшедшая, а просто дура.
Энни невозмутимо проговорила:
– Я так понимаю, что у вас с Питером все кончено.
– Решительно и бесповоротно, только это не ваше дело. – Голос Кэри зазвучал еще более холодно.
– Это действительно не мое дело, – признала Энни, – но, я полагаю, вы надеетесь выжать из него все, что возможно. Видит бог, он того заслуживает.
Кэри презрительно прищурила глаза:
– Несомненно, вы полагаете, что я тоже ничего хорошего не заслуживаю.
– В данный момент, – ответила Энни, – меня совершенно не интересует, чего вы заслуживаете, а чего нет.
– Удивительно, – сказала Кэри. – Я хочу сказать, что вы меня удивляете. Я всегда считала вас такой тихоней, серенькой мышкой. Энни Олдрич-Томас – маленькая бессловесная подружка Джимми. Даже когда вы появились в «Ритц-Карлтоне» вместе с Оливией, я знала, что вы просто девочка на побегушках. Что заставило вас настолько осмелеть?
Энни ощущала поразительное спокойствие.
– Даже мышку иногда следует принимать в расчет. – После паузы она уверенно проговорила: – Кэри, у меня есть оружие против Питера. Оружие, о котором вы можете только мечтать.
– Не думаю, что мне может потребоваться что-то еще, – доверительно сообщила Кэри. – Питер уже успел продемонстрировать свою любовницу половине Новой Англии и всему Манхэттену.
– Даже двенадцать любовниц ничто по сравнению с тем, что есть у меня, Кэри, – сказала ей Энни. – Даже полдюжины незаконных детей.
В глазах Кэри наконец блеснула искра интереса.
– Продолжайте, – сказала она.
В без четверти семь, уже облаченный в ненавистный смокинг – Майкл всегда говорил, что, если Луизе дать волю, она заставит всех домочадцев и гостей мужского пола ходить во фраках с белой бабочкой, – Джим высморкался, взглянул на часы и подумал, что у него еще есть время, чтобы позвонить Оливии. Он не говорил с ней уже несколько дней, потому что в его комнате что-то случилось с телефоном. Но теперь ему вдруг показалось, что ему легче будет пережить этот вечер, если он немного послушает голос Оливии.
Он спустился по широкой мраморной лестнице, прошел мимо потрясающего Пюи де Шаванна, которого отец Майкла собственноручно повесил на стену незадолго до смерти. Луиза поставила под картиной большую вазу с белыми лилиями. Джим оглядел просторный вестибюль, и ему показалось, что дом выглядит так, будто в нем готовятся к свадьбе, а не к приему по случаю дня рождения мужчины. Впрочем, Луиза как-то говорила ему, что она рассматривает любые торжества как сферу деятельности женщин. «Только женщины понимают, – сказала она тогда, – как показать людям, что им рады, заставить гостей чувствовать себя легко и непринужденно. Женщины и, наверное, гомосексуалисты».
Джим прошел в библиотеку, сел в темном углу рядом с телефоном и почувствовал, что это как раз то, что было нужно его бедной больной голове. Он снял трубку и начал набирать номер.
В это мгновение дверь открылась, и вошел Майкл.
– Джимми, я как раз тебя ищу. – Он бросил на Джима извиняющийся взгляд. – Это срочно? – Он показал глазами на телефон. – Или можно отложить?
– Ничего срочного, – ответил Джим.
– Ты звонишь в офис?
Джим отрицательно покачал головой:
– Оливии.
– Пожалуй, поздновато. Ты не находишь?
– Да нет. Мы часто звоним друг другу в это время. – Джим вопросительно взглянул на Майкла. – Что-нибудь нужно?
– Мне необходимо узнать твое мнение относительно шампанского. Мы с Луизой только что выпили за мое здоровье, и у меня возникли сомнения в качестве вина.
– Вряд ли я сегодня гожусь на роль дегустатора, – сказал Джим. – Из-за этого проклятого насморка я не чувствую никакого вкуса.
