– Я хочу, чтобы он чего-то в жизни добился сам, чтобы хотел, стремился. А не сидел на чьей-то шее, даже на моей. Я помню, когда начинал строить первый дом, получил заказ, у меня столько интереса было, воодушевления. А в Антоне я этого не вижу. И никогда не видел, его ничего не интересует и не трогает. Если бы хоть любимое дело было, а так… – Барчук расстроено махнул рукой.
– Почему вы с женой развелись? – спросила Алёна. Вопрос вырвался сам собой, Алёна даже испугалась, что Барчук её по носу за него щёлкнет, но Миша лишь дёрнул плечом, ничуть не обеспокоенный её любопытством.
– Из-за этого же и развелись. Меня часто не было дома, я работал, а это расценивалось, как наплевательское отношение. Да и с сыном я общался не так, как следовало. Я чего-то требовал, много запрещал, а у нас рос очень чувствительный ребёнок, к которому необходим был особый подход. В чём это должно было выражаться с моей стороны, я до сих пор не понимаю, вот и развелись. Потому что я бесчувственный и чёрствый. Тесть с тёщей мне до сих пор этого простить не могут. Хотя, какое мне до этого дело? Я их десять лет не видел.
– Но всё равно думаешь.
– Думаю. Потому что мне периодически рассказывают, что не прав именно я. Мальчик ко мне приезжает, мальчик тянется к отцу, а я не обращаю внимания, а то и вовсе гоню из дома. А то, что мальчик приезжает только денег клянчить, во внимание не берётся. Примерно это мне сейчас и было сказано, в очередной раз.
– А ты не пробовал говорить с бывшей женой не по телефону? Может, если вы сядете и всё обсудите с глазу на глаз…
– То я рехнусь прежде, чем этот разговор закончится, – договорил за неё Михаил. – А то я Тоню не знаю. Там уже всё решено без меня, понимаешь? Виноват во всём я. Потому что это я её бросил, я захотел развестись, разрушил семью и тем самым сломал ребёнку психику. Нет уж.
– Тогда не нервничай. Пусть ситуация развивается так, как развивается. Антон, в конце концов, повзрослеет. Ему придётся.
– Если мамочка будет его поддерживать, не думаю, что это случится прежде, чем ему исполнится сорок. А тогда может быть поздно. – Михаил неприятно усмехнулся. – Я даже за границу его учиться пытался отправить. Он пробыл в Англии месяц и вернулся обратно, к маме. А та весь месяц изводила меня звонками и упрёками, что я отправил ребёнка восвояси, потому что он мне мешает. Хоть бы поинтересовалась, сколько я заплатил за его обучение, которое пошло коту под хвост.
– Думаю, деньги в этом вопросе её интересуют в последнюю очередь.
– Это точно. Простить мне не может, что я с ней развёлся и заработал состояние. Нет мне прощения, совсем нет. – Михаил снова хмыкнул, из-за стола поднялся и отнёс грязную тарелку в раковину. Подлил себе в чашку кофе. – Родственники – это страшное дело, согласись.
– Не знаю. Я всю жизнь прожила без них. Правда, если судить по последним событиям, то ты прав.
– А что за события?
Алёна кинула на Барчука красноречивый взгляд.
– Перестань, ты всё отлично знаешь.
– Ты имеешь в виду своё неудачное замужество?
– Почему оно неудачное? Оно не случившееся, раз дело до свадьбы так и не дошло.
– Можно подумать, если бы дошло, то все были бы страшно счастливы.
– А вдруг?
– Алёна, ты сама себе веришь?
Она повернула голову, на Барчука посмотрела.
– А что ты злишься?
– Потому что ты несёшь чушь. Как, вообще, можно быть счастливой с этим тушканчиком?
После такого определения, обидно за Вадима не стало, скорее, несколько досадно, за себя. И потянуло в оправдания, хотя, Алёна и понимала, что не должна этого делать, да и оправдываться за свои некогда принятые решения, абсолютно неправильно, тем более перед Барчуком. Им с Вадимом было не так уж и плохо вместе, даже если у каждого были свои причины поддерживать отношения, и огромной любви никто из них не испытывал. Алёна, внутренне осознавая всё это, про себя называла их отношения с Вадимом продуманными отношениями двух взрослых людей. После столичных злоключений, искренне считала, что ей повезло и пришло время успокоиться. Как раз рядом с таким человеком, как Вадим Прохоров. Но лишившись всего этого, уже спустя пару недель, как-то не находила в себе сожаления или печали по поводу разрушившихся планов. Или дело было как раз в Барчуке? Если бы он не появился в её жизни, вовремя или нет, ей, наверняка, было бы гораздо труднее. Она бы переживала оскорбление, мучилась от безысходной злости и, возможно, даже попыталась бы поставить разлучницу на место. Хотя, надо признать, на любимую младшую сестрёнку она зла до сих пор. Она бы вот так с сестрой не поступила. Наверное. Точно, не поступила бы. По крайней мере, сейчас, в своём возрасте, при её понимании всех трудностей и превратностей жизни. С опытом пришло понимание того, что некоторые действия и поступки имеют привычку возвращаться к тебе бумерангом, поэтому следует быть осторожнее, и руководствоваться совестью, о чём по молодости Алёна не задумывалась. Совести и манерам её не обучали, долго. И обжегшись несколько раз, пришлось учиться самой. Стала бояться последствий.
– Нам с Вадимом было хорошо, – сказала она Мише. Сказала и с оправданием, и с определённым умыслом, чтобы он не считал себя в дальнейшем её спасителем. Потому что, на самом деле, спасать её было особо не от чего, до появления в их жизни Зои, она считала себя вполне счастливой и удачливой. – Он неплохой человек, только…
– Что? – Барчук казался не на шутку заинтересованным.
– Внушаемый. Хотя, тут удивляться нечему, у него мама психолог. С большой практикой. Она всех вокруг психоанализом изводит, и опыты на нас всех на внушаемость ставит.
– А ты ей не нравилась, да? – подсказал Михаил, и, не скрываясь, усмехнулся, поглядывая на Алёну со стороны.
Она на это замечание обиделась. Недовольно поджала губы и даже отвернулась от него. Промолчала, а Барчук, негодяй, взял и ещё добавил:
– Ты всем мамам не нравишься. Что ж, такое бывает.
– Можно подумать, ты всем людям нравишься, – не удержалась она от ответной критики.
Миша спокойно покачал головой.
– Нет, далеко не всем. Но мне это, по большей части, безразлично, я не пытаюсь никому понравиться.
– И мне, судя по всему, тоже, – проворчала недовольная Алёна.
Михаил рассмеялся.
– Зачем мне стараться тебе нравиться, раз я тебе и так нравлюсь?
Она вскинула на него возмущённый взгляд.
– С чего ты это взял?
– Я чувствую, когда я женщине нравлюсь.
– Господи, какая пошлость, Миша.
– Почему пошлость? – удивился он. – Это природа так задумала, инстинкт размножения, феромоны играют, людей друг к другу тянет. Тебя же не потянуло, скажем, например, к Саше? Тебя потянуло ко мне. А что это значит?
– И что же?
– Что по замыслу природы, у нас с тобой было бы более сильное, развитое потомство. Мы могли бы спасти человечество от вымирания.
Алёна уставилась на Барчука во все глаза, пытаясь осознать то, что тот только что сказал, моргнула, а этот негодяй расхохотался. Пришлось кинуть в него подставкой под горячее и обидеться.
– Ну тебя.
Алёна отвернулась, а Барчук подошёл и потрепал её по волосам, как она совсем недавно Макса. Правда, после наклонился и поцеловал в макушку.
– Не злись. Я шучу. – И тут же попросил: – Расскажи.
– Что?
– Почему ты так и не купила себе свадебное платье.
Алёна развернулась на стуле, облокотилась одной рукой на стол, на Мишу посматривала.
– Ты всё прекрасно знаешь, но если это доставит тебе удовольствие, я повторю. Вадим нашёл мне замену. Более молодую, более любвеобильную, при этом, сильно похожую на меня. Кто бы мог подумать, да, что я позволю такому случиться у себя под носом? Можно сказать, в своём доме, в своей постели. Но вот… – Алёна развела руками. – Что случилось, то случилось.
Миша привалился спиной к барной стойке, сложил руки на груди. На Алёну смотрел с интересом.
– Что ж, твоя сестра не промах.
Алёна кивнула.
– Не промах. – И тут же возмутилась: – Но могу ли я говорить, что эта девушка моя сестра, если я видела её в последний раз в двухлетнем возрасте? Могу ли я считать её родным человеком? Я себя уверила, что – да. Я приняла её в своём доме, я пыталась ей помочь, слушала Вадима и его маму, что я обязана, что я должна, что я не могу быть столь бездушным человеком! Я не хотела быть бездушной, я хотела, чтобы у меня появилась настоящая семья. Кто мне ближе сестры должен быть? – Алёна невольно нахмурилась. – А эта милая девушка, которую я помню несмышлёным ребёнком, оказалась настоящей гадиной. Она приехала, посмотрела, как я живу, присмотрелась к Вадиму, отследила всё, что делаю я, каждое моё движение, и в один удачный момент просто заменила меня собой. А Вадим повёлся, ему понравилось. – Алёна усмехнулась. – Миша, он ведь реально верит в то, что она в него влюбилась. С первого взгляда!
