опять офигеваю от того, как парень порывается к нам и несет в руках счет.
Ментальный приказ практически.
– Я гость в столице, впрочем, как и ты. Пожалуй, будет целесообразно пройтись после ресторана. Посмотреть на Красную площадь в свете ночных огней.
Подает мне руку, помогает встать и так и не выпускает моей ладони из своей.
Центр города встречает нас шумом и смехом. Теплом и бабочками в моем животе, потому что я держусь за руку с мужчиной, который перестает быть кем-то там.
Он становится для меня все более близким.
А я с восхищением смотрю по сторонам, не дышу, впитывая всю красоту столицы, ее ритм, энергию, которая пульсирует в моих венах.
– Красиво, как же красиво. Здесь все другое, непривычное, но… Я словно в другой вселенной.
– Россия удивляет многим, иногда шокирует. Отец привил мне любовь к родине, но я не ожидал, что здесь все настолько необычно…
– А я своего не помню почти…
Отвечаю стушевавшись. Разоткровенничалась не вовремя.
– Почему?
– Он бросил нас, когда я была совсем маленькой, мама тогда Федькой беременная была. Кем нужно быть, чтобы оставить беременную жену и дочь?
Молчит. Смотрит на меня долго, я уже и не жду ответа, как слышу:
– Не все так однозначно в жизни, малышка.
– Иногда все более чем ясно. Мы были не нужны.
Продолжаем путь, сжимаю зубы, потому что детская обида никуда не делась. Предательство не прощается, но оно отравляет и того, кого предали. Меня. Заноза застряла в сердце и стоит чуток надавить, как она кровоточит.
– Ты хотела бы его увидеть?
Вопрос, заданный вскользь, а у меня все внутри переворачивается.
Вздрагиваю, заглянув в зеленые глаза. Конечно. Магнат может все. С его связями и ресурсами найти человека не проблема.
Пожалел?
Не хочу его жалости.
– Столько лет прошло, я привыкла, что его нет в нашей жизни. Поэтому нет. Я помню, как он уходил. Не оглянулся даже, и помню, как нам с мамой было плохо. Такое не забыть. Но... я его… простила. Этот человек сделал свой выбор. А мой – вычеркнуть и жить дальше.
Кац не отвечает, но его рука, сжавшая мою, опаляет.
Внезапно разворачивает меня к себе, заставляет приподнять голову и утонуть в зелени глаз.
Между нами происходит что-то странное. Необъяснимое.
Хочу запечатлеть эти кадры в вечности, дотронуться до суровой линии четко очерченных скул, но не рискую.
– Чистая, чувственная Катрин, с огромным сердцем, откуда ты взялась такая?
– Из Сибири.
Улыбается, замечаю, как преображается его лицо, как зарождаются искры в глазах.
Сейчас рядом со мной не магнат, заставляющий всех ходить по струнке смирно. Этот новый Димитрий… он другой. Все такой же жесткий, могущественный, но все же с ним теплее. Такой мужчина подобен скале, защищающей тебя от всех невзгод.
Не могу выдержать, отворачиваюсь и замечаю, что мы у набережной, где стоят речные трамвайчики.
Бросаю задумчивый взгляд в сторону кораблика.
– Покатаемся? – тянет меня за руку, а я смеюсь, потому что совсем невероятное сейчас происходит.
Странный вечер.
Но Кац есть Кац. Считанные минуты и корабль отходит в полное распоряжение магната.
Миллиардеру хватило пары слов и вот мы в уютном ресторанчике с легкой музыкой на палубе, а я с жадностью рассматриваю все, что меня окружает.
Параллельно рассказываю Димитрию все, что знаю о каждой достопримечательности, мимо которой мы проплываем.
– Москва очаровательна, – выдыхаю и сморю на мужчину, жду его оценки, но Кац смотрит только на меня.
– Да.
– Ты даже не смотришь в ту сторону, – отвечаю слегка хмурясь.
– Ну почему же, я сморю именно в ту сторону, которая привлекает своей естественной, девственной красотой и непосредственностью.
Этот взгляд. Этот голос. Он сводит с ума.
Еще чуть-чуть и я поверю, что у нас свидание.
Этот вечер меняет Димитрия. Он становится живым, лицо преображается, больше не холодный киборг, а до безумия красивый мужчина смотрит на меня.
Прямо сейчас.
Наваждение, которое длится и длится несмотря на то, что я дико боюсь, что оно исчезнет…
Опять берет меня за руку. Моя ладошка теряется в широкой и горячей руке, в какой-то момент мы с ним оказываемся на носу корабля, смеюсь, немного похрюкивая.
– Что тебя развеселило, малышка?
Горячие пальцы касаются щеки, убирают пряди с лица.
– Боюсь, мой юмор будет не понят.
– А ты попробуй.
Разворачивает меня к себе лицом, проводит рукой по покрывающейся мурашками коже.
Здесь немного ветрено, начинаю дрожать.
Секунда и на мои плечи падает пиджак, пропитанный крышесносным ароматом мужчины. Делаю глубокий вдох и этот запах все сильнее проникает в легкие, пьянит.
– Я жду ответ.
– Кадр из фильма вспомнила. Парочка забралась на нос корабля и, раскинув руки, мчала в закат, прямиком на встречу с айсбергом.
– Боюсь, я совсем не похож на сопливого героя из слезливой мелодрамы.
– Знаю.
Отвечаю, враз потеряв весь свой задор, и задумчиво прикусываю губу.
Забылась. Я забыла кто рядом со мной.
Меняется. Тянет меня к себе, вбивает в стальную грудь и приподнимает мою голову за подбородок, а я дрожу как осиновый лист, не от холода, чего себе врать.
Димитрий склоняется ко мне, тянет носом воздух.
– Меня с детства приучали смотреть страху в глаза. Вырывать ядовитое жало и уничтожать то, что вызывает это чувство, на корню.
Рассматривает меня, так странно, опускает свою широкую ладонь мне на шею, где бешено бьется пульс, слегка сжимает.
Такая рука на раз может лишить меня жизни, он, не напрягаясь, мне хребет сломает, если захочет.
Такая силища чувствуется и на контрасте нежность пальца, что гладит бешено бьющуюся венку.
Приближает мое лицо к своему и вдыхает глубоко, словно кайфует от моего запаха, глаза прикрывает.
Рука на шее вдруг сжимается сильнее, прекращает доступ кислорода и сразу же отпускает. Кац отстраняется, смотрит в сторону реки, что поигрывает легким переливом волн.
А я рассматриваю резкий профиль этого мужчины без слабостей и закутываюсь в дорогой пиджак, как в самое теплое одеяло.
Мираж и морок нашего с Димитрием свидания заканчиваются.
Мысли кишат в голове, как червивое нутро яблока, которое казалось сочным, сладким, а на деле, откусив, ты выплевываешь кислую пакость.
Минуты, проведенные с таким Кацем, обжигают и пьянят, но после отдают горечью послевкусия.
Корабль причаливает, наше маленькое единение развеивается, и Димитрий меняется окончательно.
Воздух становится холоднее.
Нас уже ждет автомобиль. Магнат делает знак охранникам, которые незримо
