Вонни смотрела на него открыв рот. Англичане известны скрытностью, сдержанностью, но этот мужчина вот так, запросто, делился с ней историей своей жизни. Он знаком со Ставросом… Возможно, таким образом он готовит ее к разочарованию.
Вонни была тронута.
— Я оставлю вам адрес и телефон отеля, где я остановилась. Когда он спросит… может быть, вы передадите их ему?
— Если он спросит, передам, — заверил ее чиновник.
— Думаете, может и не спросить?
— Кто знает.
— Что ж, значит, когда все формальности будут соблюдены, просто дайте ему мой адрес…
— Конечно. — Ее собеседник вложил лист бумаги в стоящую на столе папку.
— Ты хочешь сказать, все подписано и доставлено? — Джеки недоверчиво уставился на Ставроса.
— Знаю, это фантастика, правда? Жаль, что тебе так не повезло, — посочувствовал Ставрос.
— Так кто это был?
— Я не спрашивал. Дареному коню в зубы не смотрят.
— Это да, конечно, но ведь это чертова уйма денег.
— Тем более не стоит болтать языком. Я собираюсь просто исчезнуть.
Теперь лицо Джеки сделалось озадаченным.
— Исчезнуть?
— Ну, конечно. А ты бы что сделал?
— Но ведь ты говорил, что произошло недоразумение?
— Разумеется, но я что, в одиночку буду проводить реформу судебных органов? Удачи, Джеки… — И он ушел.
На стойке у выхода ему вручили адрес.
— От кого это? — спросил он.
— От дамы.
Ставрос взглянул на имя и номер телефона.
— Боже! Если бы вы знали ее раньше, ни за что не назвали бы дамой…
— Сейчас она выглядит отлично. — Пожилой мужчина неодобрительно поджал губы.
— Какая разница…
Ставрос порвал бумажку пополам и выбросил в мусорное ведро.
Вонни ждала, сидя в отеле.
Ждала и ждала.
Через два дня ее попросил к телефону какой-то мужчина. Она знала, что это не Ставрос. Звонил пожилой человек, его добрый голос она слышала совсем недавно:
— Это не мое дело и не моя работа, но я подумал, что стоит рассказать вам: ваш сын не взял адрес.
— Но почему вы не передали его?
— Я пытался, но… возникла некоторая путаница.
Вонни понимала, что зря спрашивает, но ей необходимо было знать все до конца.
— Что за путаница? Он оставил его, уходя?
— Да, можно сказать и так.
— Но как именно это произошло?
— Он… просто не взял его, мадам. Мне не хотелось, чтобы вы сидели и ждали неизвестно чего. После всего, что вы для него сделали…
— Он что-нибудь сказал? Хоть что-нибудь? Вы можете мне все рассказать…
— Нет, мадам. Ничего.
— Спасибо. Это уже облегчение.
Вонни собрала свой небольшой багаж и поехала в аэропорт. Саймон рассказывал, как путешествовать на “попутных” самолетах. Это выходило гораздо дешевле. Теперь, когда она осталась совсем без денег, конечно, придется задумываться о таких вещах.
* * *
— Если Вонни полетела в Англию, может, она и в Ирландию приедет, на нашу свадьбу? — предположил Деклан.
— Очень может быть, — мимоходом ответила Фиона. — И когда мы займемся организацией, мы, конечно, пригласим ее.
— Может, лучше устроить все пораньше? — предложил Деклан.
— Может, лучше все как следует обдумать, а не делать наспех? — поддразнила его Фиона.
Иногда Деклана беспокоило, что Фиона отказывается назначать конкретную дату. Он был готов жениться хоть завтра, но не хотел давить на нее. Что ж, значит, он подождет, пока она будет готова. Впереди у них вся жизнь.
Отцовский друг Матти дал Деклану адрес близнецов, и Деклан отправил им пятьдесят евро.
Если вам попадется что-нибудь красивое, может, какой-то интересный местный сувенир и при этом не слишком тяжелый, пожалуйста, привезите Фионе подарок. Это будет сюрприз, так что ей ничего не говорите. Она мне сказала, что вы там фактически сами следите за магазином и домом. Прекрасная работа!
На улице Сент-Иарлат все так же: весна славная, хотя, конечно, с вашей погодой не сравнится. Я снова хожу, только слегка опираюсь на палочку. Можно сказать, я стал почти “как новый”, хотя я и “новый” был не то чтобы очень хорош.
Удачи, и передавайте наилучшие пожелания Вонни. Вы не знаете, зачем она ездила в Англию? Фиона говорит, она уже давно никуда не выбиралась.
Счастливо,
Деклан
Мод и Саймон внимательно прочитали письмо.
— Ожерелье, — предложила Мод. — В Калатриаде продаются очень красивые.
— Да, но они все-таки не отсюда. Может, какой-нибудь керамики из Агии Анны? — Саймон хотел как можно точнее выполнить поручение Деклана.
— Разобьем. До дома ехать так долго, — возразила практичная Мод.
— Посоветуемся с Вонни, когда она вернется, — предложил Саймон.
— Ох, забыла тебе сказать, я встретила Йоргиса, он сказал, что Вонни приезжает завтра.
— Он объяснил?..
— Нет, и я не расспрашивала… — закончила Мод.
— Конечно, это ее дело, — согласился Саймон.
Они принялись придумывать, как лучше встретить Вонни.
— Мне все кажется, нужно купить вина или даже шампанского, — сказал Саймон.
— Да, но ведь она похожа на маму, ей это может не понравиться. — В голосе Мод прозвучала нотка неодобрения. — Пусть будут просто яйца, грибы, хлеб и мед. Кажется, она приезжает на утреннем пароме, так сказал Йоргис.
— Мы ее встретим, — сказал Саймон.
На причал встречать Вонни пришли пятеро мужчин и две женщины. Андреас, его брат Йоргис, доктор Лерос, адвокат Такис и Саймон. Рядом стояли Мария и Мод.
Когда паром вошел в гавань, Вонни заметила их с палубы и принялась восторженно махать рукой. Позавтракать решили в “Месанихте”. Все вглядывались в лицо Вонни, пытаясь понять, как прошли для нее несколько дней поездки. Но так как прямых вопросов задано не было, никто не жаловался, что не получил ответа.
Андреас спросил, дружелюбны ли англичане. Очень, очень дружелюбны — очевидно, встречали Вонни хорошо. Йоргис полюбопытствовал, громко ли они разговаривают. Некоторым чересчур буйным туристам иногда приходилось остывать в его участке. Нет, шумных людей Вонни не встречала. Пожалуй, скорее наоборот.
Доктор Лерос, чуть ли не единственный, озвучил свои мысли вслух: он предположил, что у Вонни проблемы со здоровьем — возможно, она ездила проконсультироваться со специалистом? Вонни очень удивилась. Нет-нет, со здоровьем у нее все в полном порядке.
Мария спросила, как одеваются англичанки, но Вонни ответила, что не знает, не обратила на них внимания. Такис, адвокат, поинтересовался, все ли получилось так, как она надеялась. Вонни посмотрела на него и туманно ответила, что все прошло, как планировалось. Больше он ничего не добился.
