— Дорогая! — Женевьева раскрыла объятия. Какое-то время они стояли посреди беспорядка, крепко обнимая друг друга. Когда, наконец, разжали объятия, Лулу вытирала глаза тыльной стороной руки, размазывая по лицу подводку и тени.
Я убеждаю себя, что он вернется, — сказала она. — Он всегда возвращается. Но все же я беспокоюсь. Когда я встречу Виолетту, выцарапаю ей глаза и спалю ее волосы.
— Есть что-нибудь выпить? — Женевьева уселась на кровать.
— Где-то было. — Лулу встала на колени и заглянула под кровать, обнаружила там полбутылки дешевого скотча. — Это пойдет?
— Давай сюда. — Женевьева открутила крышку и глотнула прямо из бутылки, наслаждаясь огнем, опалившим ее горло.
— О, шери. — Лулу печально покачала головой и села рядом с Женевьевой. — Мы такая бестолковая пара. Мы так поддаемся минутному настроению. А затем начинаем говорить, не думая, и от этого адова пропасть разверзается под ногами.
— Я больше не хочу ссориться с тобой, — воскликнула Женевьева. — Ты единственный человек, с которым я могу откровенно поговорить. Я никогда не встречала человека, который понимал бы меня, как ты.
— Я. чувствую то же самое. Я так скучала по тебе, Виви. — Лулу взяла бутылку и отпила глоток, какое-то время они сидели молча.
Наконец Женевьева заговорила:
— Ты слышала о Нормане Беттерсоне?
— Да, вчера вечером. Эдвард Хаусен ворвался в «Койот» и рассказал всем. Они за полчаса выпили три стакана в память о Беттерсоне. Когда принялись наполнять стаканы по новой, Хаусен отправился рассказать новость в клуб «Жокей». Думаю, тяжелая у него выдалась ночка.
— Помянем Нормана. — Женевьева подняла бутылку, выпила и протянула ее Лулу, та сделала то же самое.
— Сегодня похороны Гая Монтерея, — сообщила Лулу. — Ты слышала?
— Нет. А как же Шепот? Их похоронят вместе?
Лулу покачала головой:
— По всей видимости, она была замужем за американцем. Он заберет ее домой.
— Он не может так поступить!
— Очевидно, может.
— Но они любили друг друга. — Женевьева откинулась на кровать и лежала, глядя на испещренный пятнами потолок. — Странная любовь, но все равно любовь. Они умерли вместе, держась за руки. Они должны вместе лежать в земле.
— Шери. — Лулу ласково погладила ее по щеке. — Дело ведь не в Гае Монтерее, правда? Что случилось?
Женевьева снова села на кровати.
— Я собиралась уйти от Роберта и остаться с Паоло. Но я только что узнала, что он предал меня, и теперь я не понимаю, как поступить.
Лулу встала и положила мундштук на трюмо. Она наполнила стакан молочно-белой водой из-под крана и, повернувшись спиной к Женевьеве, залпом выпила его. Когда она снова заговорила, по-прежнему стояла к ней спиной, опершись о раковину:
— Что значит — он предал тебя?
— Он рассказал своей ведьме Ольге о малышке Жозефине. Ты можешь себе представить?
— Он признался?
— Конечно нет. Но как еще она могла об этом узнать?
Воздух наполнился едким запахом, что-то горело.
— Черт! — Лулу резко схватила сигарету, напрасно пытаясь оттереть свежее черное пятно на трюмо.
— Он разбил мое сердце, Лулу. — Женевьева заплакала. — Зачем он так поступил со мной?
— О, шери. — Лулу взяла ее за руку. — Все это так печально.
В «Койоте» валялись осколки разбитого стекла, виднелись лужицы разлитых напитков и пятна крови. Марсель и еще несколько человек остались, чтобы помочь Лорану и Жанин убраться, но Лулу больше не могла оставаться. Она затосковала. Ей было слишком одиноко, чтобы слоняться в баре без дела. Она поссорилась с Женевьевой, а затем увидела, как Кэмби и Виолетта уходят вместе через заднюю дверь. Хорошенького понемножку! Она должна побыть наедине с собой, немного прогуляться и чуть-чуть выпить.
Она не совсем точно помнила, как снова забрела в тот забытый богом бар. Бармен с татуировками на обеих руках дышал на стакан, затем протирал его полотенцем. Двое стариков сидели на высоких стульчиках, курили и негромко разговаривали. Три шлюхи в дальнем углу могли вполне оказаться теми же, что и в прошлый раз. Все они как две капли воды были похожи друг на друга. Лохматая собака, храпящая на полу, определенно была та же самая.
— Пожалуйста, шерри.
Бармен смотрел на Лулу безо всякого выражения на лице. Она вздохнула.
— Хорошо, пусть будет пиво.
Она прислонилась к барной стойке, пока он наливал пиво, почувствовала, что ужасно устала от такой жизни, от тех усилий, которые требовались, чтобы держать марку Лулу с Монпарнаса двадцать четыре часа в сутки. Лулу — душа всех праздников. Лулу, та маленькая замечательная красотка, которую обожали рисовать художники. Лулу, певица кабаре, с низким, прокуренным голосом, зловещим аккомпаниатором и сердцем, вышитым на рукаве. Она незаменима, когда хочется посмеяться, развлечься на вечеринке, провести вместе ночь. Она станет вашей за выпивку и сандвич.
Как легко все дается Женевьеве. Все эти деньги, одежда, туфли, привилегии. Все игры, в которые можно играть благодаря деньгам. Исключительное отношение, которое приходит с богатством. Господи, как она разозлилась на эту женщину. Все, что она наговорила там, в «Койоте»… Изменяет мужу с двумя мужчинами, а затем пытается обвинить в этом Лулу! Хорошо, возможно, в свое время Лулу и совершила несколько скверных поступков, но она никогда не падет столь низко и не выйдет за мужчину, которого не любит. Лулу заслуживает большего.
Взяв стакан с пивом, она обернулась, чтобы поискать свободное место, и… Разве такое возможно? Она была почти уверена, что не ошиблась.
Ольга в одиночестве сидела за столиком, глядя в пустой стакан.
— Знаешь, шери, — воскликнула Лулу. — Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было.
— Кроме Кэмби, — заметила Женевьева.
— Включая Кэмби. — Она прикурила новые сигареты и передала одну Женевьеве. Они выпили весь скотч. — Мужчины приходят и уходят. А лучшая подруга остается навсегда.
— Есть еще что-нибудь выпить?
— У тебя надо мной большая власть, — продолжала Лулу. — Ты можешь сделать меня счастливой и очень больно ранить.
— Я хочу напиться, — вздохнула Женевьева. — Сильнее, чем когда-либо. — Она Опустилась на четвереньки и принялась шарить под кроватью в поисках бутылок.
— Иногда, — голос Лулу стал мечтательным и рассеянным, — люди, которых я люблю, ранят меня так глубоко, что я схожу с ума. Тогда я напиваюсь и вытворяю всякие глупости.
Женевьева попыталась вылезти из-под кровати и ударилась головой о металлический каркас.
— Я делаю глупости из-за любви, — призналась Лулу. — А не из ненависти.
