Выпроводив неприятных гостей, четвёрка расположилась в гостиной. Алю при этом слегка потряхивало от пережитого стресса, а вот Марина была настроена более чем воинственно.
— Я не понимаю! — воскликнула девушка, — Почему мы их отпустили? После всего, что произошло!
— Потому что таков уговор, — сказал Игнат, сжимая её ладошку в своей руке, — Мы договорились с отцом Смирнова. Принесли ему все доказательства, что удалось собрать и объяснили, что будет с ним и его карьерой, если он не приструнит сына. Мужик ведь метит на место мэра, так что он сразу смекнул, что такой пиар ему не нужен. Да, его сын никак не был связан с отморозками, избившими меня, но доказать связь Макса и Вадима было не сложно. И потом — не было никаких гарантий, что ботаник не начнёт топить Смирнова, если его самого прижмут. Поэтому, мы пришли к соглашению.
— И что оно в себя включает? — поинтересовалась Андреева.
— Они оба переводятся в другой университет, — сообщил Елисей, — Больше вы их не увидите. Плюс — Смирнов-старший поговорит с деканом и Алю восстановят. Ну, и парочка опровержений в СМИ — вместо вишенки на торте.
Аржанова подняла взгляд на мужчину, сидящего напротив, и негромко произнесла:
— Спасибо.
В ответ Лис выдавил из себя кривую усмешку:
— Всегда к твоим услугам.
— А как вы всё это выяснили? — задала Марина следующий вопрос.
Её мужчина, выпрямившись и расправив плечи, голосом, преисполненным пафоса, произнёс:
— Нам пришлось изрядно протрудиться. Скажу честно — это было непросто, но мы приложили максимум усилий…
— Мы наняли частного детектива, — перебил друга Елисей.
— Предатель! — воскликнул Васильев, — Не мог хотя бы секунду ещё потерпеть? Они же нам почти поверили!
— Ну прости, — пожал плечами его друг, поворачиваясь к молчавшей Але, — Не привык зарабатывать очки враньём.
И все замолчали, чувствуя, как неумолимо начала меняться атмосфера в комнате. Аля и Воронцов не сводили друг с друга глаз, и в этом было что-то такое, что заставило Марину с Игнатом неуютно поежиться. Словно они наблюдали за двумя людьми в их спальне, спрятавшись за ширмой. Сексуальное напряжение между этими двумя было таким плотным, что его можно было коснуться.
Поэтому, Васильев, взяв свою девушку за руку, потянул её в сторону выхода. При этом мужчина нарочито бодрым тоном воскликнул: — Ладно, у нас тут куча дел вообще-то нарисовалась! А вам точно нужно еще многое обсудить. Душа моя, испаряемся.
Марина успела только подмигнуть подруге и послать ей ободряющую улыбку, прежде чем её чуть ли не вытолкали из квартиры. Дверь хлопнула, и Аля с Елисеем остались одни.
Девушка молчала, не зная, с чего начать разговор и вместе с тем осознавая, что сказать хочется очень много. Но ей было страшно, и тот факт, что Лис тоже молчал, не прибавлял смелости.
В момент, когда она уже совсем отчаялась, Воронцов негромко произнёс:
— Прости.
Аржанова вскинулась, не скрывая изумления:
— За что?
Лис пожал плечами:
— За то, что оставил тебя. Я понимаю, со стороны это выглядит так, будто я сдался и перестал бороться за нас. Но это не так. Не проходило ни дня, чтобы я не думал о тебе. Просто всё это…
— Я понимаю, — перебила его брюнетка, — Я и сама виновата во всём этом. Ты прав — мне надо вырасти.
Елисей покачал головой. Поднявшись с дивана, он подошёл к сидящей напротив девушки и, присев перед ней на корточки, взял в руки её прохладные, слегка подрагивающие ладони.
— С тобой всё чудесно, Аля, — медленно и чётко разделяя каждое слово, произнёс Воронцов, — Ты — идеальная. И я не должен был вести себя так, как я вёл, и говорить то, что говорил. Я просто идиот.
Девушка мягко улыбнулась, чувствуя, как по её венам, вместе с кровью, разливается облегчение. Высвободив руки из мягкой хватки мужчины, та спустилась к нему на пол и, обвив руками его шею, шепнула:
— Нет. Ты — самый лучший.
Она хотела было еще что-то сказать (на самом деле — очень много), но неожиданно яркий свет ослепил её. Прищурившись, она поняла, что это солнечный диск, который начал медленно опускаться, спеша уступить небосвод своей подруге луне. Лис же, проследив её взгляд и помня о том, как сильно его девушка любила закат, предложил:
— Посмотрим?
Аля кивнула, и они вышли на балкон. Лёгкий прохладный ветерок бросал им в лица аромат моря и соли, который девушка вдыхала полной грудью. Наблюдая за тем, как солнце медленно и будто лениво скользит по небу, спиной она ощущала мощную и крепкую мужскую грудь, что прижималась к ней, а также чувствовала сильные руки, держащие её. И ей казалось, что больше не о чем просить. Её душа пела.
Когда, вспыхнув напоследок особенно ярко, солнечный диск всё же спрятался, Аржанова почувствовала, как мужчина позади зашевелился, касаясь губами её головы.
— Пахнешь вкусно, — прошептал довольно Лис Але в макушку.
Он потёрся о неё — носом, щекой, губами — словно пытаясь зарыться в неё с головой, погрузиться, спрятаться, после чего повторил:
— Вкусно.
Мужчина скользнул ниже, коснувшись губами её волос, после, убрав несколько густых прядей, поцеловал тату на её шее, по старой привычке чуть прихватив её зубами. Аля беззвучно выдохнула, на мгновение задрожав в его объятиях. Лис прикусил мочку, почти чувствуя, как побежали мурашки по телу девушки, и усмехнулся. Руки обхватили хрупкое женское тело ещё крепче. — Я так люблю твой запах, — шепнул Воронцов на ухо зардевшейся Али. Мужские губы снова соскользнули на шею, старательно выцеловывая длинную, напрягшуюся мышцу, так удачно уходящую к ключице, после чего пошли вдоль по ней. Лис укусил и ключицу тоже — как пёс, распробовавший вкусную кость и теперь не собирающийся с ней расставаться. Он потёрся носом о ямку над ней — и глубоко вдохнул, наполняя себя ЕЁ запахом. Заполняя себя Алей. Аржанова давно безвольно обмякла в его объятиях, лишь запрокинув голову для лучшего доступа. Воронцов негромко рассмеялся, целуя тонкую, горячую кожу под горлом и чувствуя губами, как быстро колотился её пульс. — Я так люблю тебя, — едва слышно шепнул он, посылая еще один табун мурашек по коже девушки.
Аля, резко выдохнув, развернулась в руках мужчины. Встретившись с ним взглядом, она не прочла в его глазах ни грамма сомнений в том, что всё сказанное им — правда. Он излучал только уверенность, нежность — и любовь. То самое чувство, в котором он признался. Сделав самый важный шаг — и притом, да долю секунды опередив её саму.
— Люблю тебя, — выдохнула Аля одними губами и, не дав мужчине никак отреагировать, утянула его в поцелуй.
*****
Наконец-то я могла сделать всё то, чего мне так сильно хотелось. Я могла прикасаться к нему, могла ощущать под ладонями его горящую огнём кожу. Могла целовать его, пробуя на вкус каждый миллиметр его кожи, не имея ни сил, ни возможности, ни желания прекращать это. Я чувствовала себя человеком, который соскочил с крайне жёсткой диеты и, наконец, мог снова есть всё то, что ему так хотелось. И единственным блюдом, которое так жаждала я, был Елисей.
Он, к слову, целиком и полностью разделял мои желания, отвечая мне с не меньшим напором и страстью. В какой-то момент мы могли бы даже рискнуть сорваться с балкона и тем самым закончить всю эту историю, но всё же крошечная часть разума оказалась освобождена от власти чувств. И именно она позволила Лису завести меня в квартиру.
Собственно, на этом вся разумность и закончилась. Потому что дальше мы действовали, как два первобытных человека, охваченные инстинктами. Я целовала, то и дело срываясь на укусы, и нетерпеливо дергала рубашку Лиса, норовя вырвать пуговицы с мясом. И пусть — у него этих рубашек всё равно было, как грязи. Одной больше, одной меньше.
Елисей же, глухо зарычав, подхватил меня руками под ягодицы. В долю секунды разгадав его задумку, я обвила ногами его бедра, позволяя ему полностью захватить контроль над ситуацией и лишь мысленно умоляя его не останавливаться.
