Или на улице.
— Разве справедливо, что моим соседкам по комнате можно заходить в дом?
Она права.
— Как насчет того, чтобы я поговорила с парнями, чтобы их тоже не пускали? — Ха, как насчет этого?
Я делаю глубокий вдох.
Раз. Два.
Три.
Четыре…
— Не делай этого, — умоляет она. — Шеннон очень нравится Дрейк. Она очень разозлится, если ее выгонят из дома из-за меня.
Знаете, кто мне действительно не нравится? Эти девушки.
Они кажутся фальшивыми и пустоголовыми и совершенно не соответствуют моей реальности. Реальности с Далласом.
С той бурей, которую она создала.
— Слушай, ты не лезь ко мне, а я не лезу к тебе. Договорились?
У Тиффани нет другого выбора, кроме как кивнуть в знак согласия.
— Хорошо.
— Отлично. — Я делаю паузу. — Что-нибудь еще или мы поняли друг друга?
Тиффани сужает глаза.
— Мы поняли друг друга.
Нет.
Я вижу это по изгибу ее бровей и по тому, как она прищуривает свои голубые глаза.
Вот это да.
У котенка есть темная сторона.
Я смотрю, как она уходит, одетая в серую толстовку и спортивные шорты, все еще недостаточно теплые для нашей погоды, но я уверена, что ее приоритет не в том, чтобы согреться.
А в том, чтобы показать свои гладкие загорелые ноги.
Мерзость.
Тем не менее я смотрю на эти ноги, пока они не возвращают девушку на крыльцо, где ей и место.
Я киваю Далласу, который что-то говорит своим братьям внутри дома, прежде чем выйти на крыльцо. Закрывает дверь и медленно спускается вниз.
Даллас
«Никогда не забуду, как на дне рождения друга я играл в «Правду или вызов», и кто-то действительно бросил мне вызов идти домой».
— Дрю, о вечеринке, на которой он был в средней школе
— Детка? Что-то случилось?
Райан лежала на кровати, уставившись в потолок, с тех пор как вернулась домой с занятий, потерявшись в мыслях.
Я приехал пораньше, чтобы посмотреть футбольный матч Дюка у нее дома, принес ужин и все такое, и выражение удивления на ее лице было достаточной наградой за доброе дело — накормить ее.
Бургеры и картошка фри, но, эй, бесплатная еда.
— Детка?
Мне нравится называть ее так, и думаю, что ей нравится это слышать, потому что каждый раз, когда я это говорю, Райан застенчиво улыбается.
Весь день она была тихой.
Я ставлю телевизор на паузу, на экране застыл Дюк Колтер, который стоит на трибуне, завернутый в накидку с подогревом, и тренер брызгает ему в рот водой.
Когда-нибудь это буду я.
Возможно, в следующем сезоне.
Я содрогаюсь от этой мысли.
— Я не могу выбросить из головы тот спор с Тиффани, — говорит она, наконец, без обиняков, что является одной из тех черт, которые я люблю в ней больше всего — ее честность и прямота с самого начала. — Похоже, она так ничего и не поняла. — Райан медленно выдыхает. — Это раздражает.
— Почему это тебя так беспокоит?
Райан пожимает плечами.
— Понятия не имею. — Пауза. — А тот взгляд, которым она меня одарила в конце? Не знаю, у меня такое чувство, что она никуда не денется.
Нет, скорее всего нет.
Прилипалы пятой стадии, такие как Тиффани — это падальщики, которые никогда не исчезают, как бы вы этого не хотели. Вместо этого они задерживаются, ожидая любого оставленного клочка или крошки, чтобы ухватиться за него.
Любой возможности…
— Не позволяй ей беспокоить тебя, хорошо? Я поговорю с парнями, дам им знать, и на этом все закончится. Хорошо?
Райан поднимает руку к моему лицу, касается моей щеки.
Затем улыбается.
— Хорошо.
Я целую ее, откинувшуюся спиной на подушки ее кровати, контейнер для гамбургеров не слишком далеко от меня. Если бы это не привело к беспорядку, я бы, наверное, сбил эту чертову штуку на пол, чтобы она не мешала.
— Знаешь, что может помочь тебе почувствовать себя лучше? — шепчу я.
— Хм?
— Давай сыграем в «Правду или вызов». — Эта идея неожиданно пришла мне в голову, и хотя я не в настроении играть, ей нужно отвлечься от этой чертовой соседской девчонки. Меньше всего мне нужно, чтобы эта девчонка портила мне вечер — она и так уже достаточно сделала.
Райан поджала губы.
— «Правда».
Я хмыкаю, кончиком пальца рисуя сердечко вокруг ее открытого пупка.
— Когда ты поняла, что не ненавидишь меня до глубины души?
Ее глаза расширяются.
— Я никогда не ненавидела тебя до глубины души.
— Хорошо, но сначала я тебе не нравился…
— Нет, не нравился. Я не могла понять, почему ты порвал со мной вместо Диего. — С которым она с тех пор не общается.
— Может, это была судьба, — поддразниваю я.
Она шлепает меня по руке.
— Ха-ха.
Но я серьезно. Может быть, это было частью Божьего плана, не хочу показаться сентиментальным, но…
— Все ведь происходит не просто так, да?
— Да. Может быть.
Проходит несколько мгновений.
— И что? Каков твой ответ? Когда я начал тебе нравиться?
Она пожимает плечами, ложась на кровать.
— Не уверена. Наверное, когда ты пришел и сел рядом со мной в классе в тот первый день, когда понял, что я в нем. Меня это не особо раздражало… тогда я подумала, что ты симпатичный.
— Симпатичный! Ты считаешь меня симпатичным?
Она никогда раньше не говорила этого.
Райан закатывает глаза, как будто ей неловко, что она это сказала.
— Ну, очевидно, что ты симпатичный. Ты и сам это знаешь.
Да, конечно, но одно дело, когда случайные люди называют тебя красивым или сексуальным, когда твоя собственная мать говорит тебе, что ты хорош собой. И совсем другое дело, когда девушка, к которой у тебя есть чувства, говорит, что считает тебя симпатичным.
— Я тоже думаю, что ты симпатичная. — Я целую кончик ее милого носика.
Очаровательная и сексуальная.
— Правда или вызов? — спрашивает она, возвращаясь к теме.
— «Правда». — Очевидно.
Райан постукивает себя по подбородку, придумывая вопрос.
— Хм-м-м… — Лампочка загорается. — О! Когда ты понял, что я тебе нравлюсь?
Я смеюсь.
— Однажды в классе, когда посмотрел на тебя и подумал, что ты милая. Ты была без шапки, и тогда я не знал, что ты — это ты. Я просто подумал, что ты милая девушка в водолазке.
Райан тоже смеется.
— Мне нравятся водолазки.
— Я знаю.
И она выглядит в них сексуально, потому что они облегающие и делают ее сиськи огромными.
Я хватаю их в горсть, лаская поверх футболки, пока Райан не кладет руку мне на затылок и не притягивает
