Обычно ужинали они довольно скудно, но Тайлер с девочками приготовили настоящий пир: запеченая индейка, кукуруза с бобами, булочки и пирог с черникой на десерт. Он сидел за столом напротив нее, прикрыв плечи полотенцем. От огня его грудь казалась бронзовой, а золотые блики играли в темных волосах Тайлера.
Она смотрела, как он разделывал индейку с помощью ножа.
— Жаль, что у нас нет специальных приспособлений для этого, как у Бишопов.
Он улыбнулся, и глаза его потеплели.
— Тебе не нравится, как я все приготовил? — спросил Тайлер, видя, что она ничего не ест.
— О, что ты, это прекрасно, Тай.
— Булочки делала я! — заявила Тилди.
— Вовсе не ты, — возразила Мэг, — это я их делала. А ты только добавила масла!
Делия откусила кусочек булочки и округлила глаза.
— М-м!
Дети засмеялись. Тайлер тоже засмеялся, и от этого тепло разлилось по всему ее нутру.
Но Делия была слишком возбуждена, чтобы есть. Она сотни раз мечтала о таком вечере, когда будет сидеть за столом с Таем, говорить о делах минувшего дня и слушать болтовню детей, иногда перебивающих их.
— Ты слышал, Тай, что Энни Бишоп официально назначили директором школы в Мерримитинге?
— Это благодаря тебе, — он так тепло улыбнулся ей, что она покраснела, — лучшее, что я сделал в своей жизни, это то, что привез тебя в Мерримитинг.
Делия покраснела еще больше.
— Но Энни просто создана для этого. Она начнет занятия сразу после сбора урожая. В своей библиотеке.
Глаза Тая смеялись.
— Я также слышал, что Сара Кембл поклялась написать письмо в Бостон и сообщить им, что наш новый директор — просто домохозяйка.
— О нет!
— О да! Теперь Обедайя ходит с хлыстом и следит за тем, чтобы она не прикасалась к бумаге с чернилами.
Все рассмеялись, представив, как Обедайя преследует миссис Кембл.
Тайлер не позволил Делии помыть после ужина посуду: он усадил ее и заставил положить ногу на мягкую табуретку. С помощью девочек он привел комнату в порядок, и все присоединились к Делии, расположившейся у огня.
Тилди вскарабкалась к Тайлеру на колени.
— Расскажи нам про Гусекапа.
— Про Гусекапа? — переспросила удивленная Делия.
— Глузкапа, — сказал Тай, поправляя Тнлди. — Это великан, он спустился с неба в каменном каноэ и населил землю людьми и животными.
— Да ну тебя, — фыркнула Делия.
— Но это правда, — сказал Тайлер так, словно и впрямь во все это верил. — Однажды, еще задогло до того дня, как свет солнца коснулся земли...
Прикинувшись, что слушает, Делия вглядывалась в выразительное лицо любимого. Его голос обволакивал ее, когда он рассказывал, как гигант Глузкап принимал любые обличил при помощи волшебного пояса вампума; говорил о великой битве, в которую он вступил, чтобы спасти народ абенаки из-под власти своего подлого брата Мелсума, гиганта с головой волка Говорил он и о других странных духах — Кескуме, ледяном великане, Воквотуноке, повелителе северного ветра, который и по сей день обрушивает свой гнев на мир, как сейчас на их дом. Глядя на него, Делия думала: вот таким он и будет, когда женится и заведет детей. О, как она завидовала той женщине, которая будет счастлива с ним.
Потом она заметила, что его голос стал тише и ниже.
— А теперь, — сказал он, — кеспедуксид... наша сказочка закончилась.
Делия отвела от него взгляд, чувствуя странное наслаждение оттого, что сердце ее пожирал огонь.
— Уже поздно, и вам, девочки, надо ложиться спать, — сказала она дрогнувшим голосом.
Тайлер хотел подняться, но Делия остановила его.
— Нет-нет. Я пригляжу за ними. Я весь день сидела, и мне необходимо размяться.
Уложив девочек, она спустилась вниз и задержалась в дверях, глядя на Тайлера. Они не зажгли лампу, и лишь огонь очага освещал комнату. Он сидел на скамье перед очагом, прислонившись спиной к столу. Тайлер сбросил полотенце, и его грудь была открыта. Он потягивал пиво и казался ленивым, расслабленным и прекрасным.
Из очага выпал уголек, Тайлер обернулся, встретился с ней глазами, и напряженность его взгляда поразила Делию.
— Они уже уснули, — сказала она.
«Господи, ну почему же голос у нее срывается как у лягушки?»
— Это хорошо. — Допив пиво, он поставил кружку на стол.
Было так тихо, что Делия слышала, как тикают часы Мэри и шумит дождь за окном. Ветер ненадолго стих.
Она прошла через комнату, но не села рядом с ним.
— Как бы они не проснулись среди ночи, увидев во сне кошмарных великанов, пожирающих маленьких девочек.
Он мягко улыбнулся... и у нее упало сердце.
— За ними присмотрит Глузкап, — он вытянул ноги, закинул рукн за голову и расправил плечи. От этого движения мышцы на его груди вздулись, а под мышками она разглядела темные волосы.
Комната вдруг стала очень маленькой. Весь вечер они не прикасались друг к другу даже случайно. Но она никогда не чувствовала себя ближе к нему, чем сегодня. И никогда еще не была так уверена в том, что любит его. И хочет его.
Она еле дышала — такое стеснение она чувствовала в груди.
— Тай, спасибо за все, что ты сегодня сделал. Но нехорошо... что ты здесь сейчас. Я думаю, тебе лучше уехать.
В его глазах вспыхнул такой огонь, что ей показалось, будто он обжег ее.
— Чего ты боишься?
— Тебя, — прошептала она, — и себя.
Он медленно поднялся, опуская руки. Теперь он стоял совсем близко от нее. Он все еще не прикоснулся к ней, но все было так, будто уже сделал это. Он раздевал ее взглядом.
— Я люблю тебя, — сказал он.
На мгновение ее охватило ликование, потом вернулась реальность, а вместе с ней и гнев.
Она дала ему пощечину. Такую сильную, что голова его дернулась и лицо выразило удивление. Потом она ударила его снова, по другой щеке, еще сильнее.
Она ударила бы его еще раз, но вдруг поняла, что он и не пытается защищаться. Он стоял перед ней неподвижно, волосы упали ему на лоб, лицо пылало. У нее горели ладони и разрывалось сердце.
— Я люблю тебя, — повторил он.
— Будь ты проклят. — Она старалась вдохнуть поглубже, чтобы не разрыдаться, не закричать... не умереть. — Будь ты проклят, проклят, проклят...
— Я люблю тебя, Делия, — сказал он в третий раз. — Я понимаю, что уже слишком поздно, но я... просто хотел, чтобы ты знала.
Он взял рубашку со стула у огня и пошел к двери. Там он надел рубашку и сапоги.
Перед тем, как открыть дверь, он обернулся.
— Делия?
— Уходи! — закричала она, уходи, уходи! Я ненавижу тебя!
Он вышел.
Но как только за ним захлопнулась дверь, она бросилась следом за ним. Коснувшись дверной ручки, она остановилась. Прислонившись щекой к косяку, Делия медленно опустилась на колени, со стоном произнося его имя.
