Кэтлин Тессаро - Элегантность

Много ли надо девушке? Всего крупица милосердия, и она уже на седьмом небе от счастья!

На следующий день вечером мы встречаемся в вестибюле «Опера-хаус» и переодеваемся в свои ангельские костюмы, прикрепляем крылышки и нимбы. В радостном и приподнятом настроении мы идем по улице к Трафальгарской площади под одним зонтиком, прячась скорее от дождя, нежели от снега. Так, обнявшись за талии, мы являемся в церковь, где уже кипит бурная деятельность. Мимо нас шастают гномы с индейкой на подносах, северные олени передают по цепочке плошки с супом, серые куропатки хлопочут вокруг рождественского пудинга, разрезая его на порции. Санта-Клаус, он же некто Рег, во впечатляющем красном бархатном наряде и с приклеенной белой бородой, быстро определяет нас на раздачу кофе и чая.

Следующие два часа мы работаем без остановки – завариваем кофе и чай, разливаем по чашкам, распеваем рождественские гимны и моем горы посуды. Мы помогаем разгружать кажущиеся неисчерпаемыми и текущие непрерывным потоком посылки с провизией, фруктами и овощами, одеждой, одеялами, сигаретами, обувью и другими товарами. Сложенные высокими стопками, они быстро исчезают и перераспределяются целой армией добровольцев, кое-что идет на кухни для бедных в более отдаленные районы Лондона, где обитает гораздо больше нуждающихся людей. Прохожие заглядывают с улицы, любопытствуют и остаются помогать – студенты целыми группами, туристы и даже сами бездомные или те, кого откуда-то выгнали. Почти такие же, как я. В общем, за какие-то два часа мы становимся участниками очень важного, поистине великого дела.

У меня складывается ощущение невероятного изобилия вокруг – нет, не съестных припасов, а энергии, радости и надежды. Спеша налить чашку чая или кофе людям, на которых на улице я обычно даже не смотрю, я вдруг чувствую себя счастливой. Вот оно, оказывается, счастье, о котором я до сих пор даже не имела представления.

Вдруг посреди моря небритых лиц я замечаю знакомую улыбку.

– Значит, ты считаешь, что можешь запросто поспать со мной, а потом слинять, не оставив и следа?! – усмехается Эдди. – Чашку чая, пожалуйста, раз уж тебя к нему приставили. Живее, живее! Меня ждет полный зал!

На голове у него обернутое чалмой кухонное полотенце, а сам он закутан в старый синий дорожный плед.

– Эдди! – восклицаю я, чувствуя на себе многочисленные взгляды, особенно цепкие глазенки одного веселого дедушки, весь вечер безнадежно пытающегося соблазнить меня. – Во-первых, что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Париже. А во-вторых, что на тебе надето?

– Мы же сегодня все в костюмах? Так? Ну вот, а я – младенец Иисус. А это мои свивальники-пеленки.

– У тебя кухонное полотенце на голове. Постой-ка, это же наше полотенце! Эдди, ты спер наше полотенце!

Он гордо распрямляется.

– Человек моего ранга никогда не сопрет полотенце, он просто присвоит его. Но тебе повезло. Я охотно верну тебе это полотенце за небольшое вознаграждение. Правда, тогда тебе, возможно, придется расстаться со своим нимбом.

Я краснею.

– Ты давно вернулся? И сколько тебе сахара – два или один? – спрашиваю я, бросая в него два кусочка.

– С ЕДОЙ НЕ БАЛОВАТЬСЯ! – гремит через весь зал Рег.

Эдди наклоняется ко мне через стойку и воровато озирается.

– Послушай, я – младенец Иисус, а ты – ангел. Так может, полежим вместе в яслях?

– Хе-хе-хе! – хихикает веселый дедушка.

– Он меня правильно понял, – улыбается Эдди.

Я смотрю в его громадные, черные, озорные глаза.

– Эдди! – только и могу я вымолвить.

– Да, мой ангел? – нежно шепчет он.

– Эй! Я думал, вы пришли сюда играть на пианино! – орет Per.

– Я же сказал, меня ждет зал! – Эдди отступает в сторону и исчезает в толпе.

Флора наклоняется ко мне.

– Может, не следовало тебе говорить, но он не проявлял никакого интереса к этому благотворительному балу, пока не услышал, что ты тоже пойдешь. Я думаю, Луиза, ты ему в самом деле нравишься. В общем, я тебя предупредила.

Я снова краснею.

– Но, Флора, когда же он вернулся? И какой у него может быть интерес к такой старой кляче, как я?

– Он вернулся вчера. С ворохом грязного белья – накопил месяца за четыре, никак не меньше. А какой у него может быть интерес к тебе, об этом я даже думать не хочу!

Сердце начинает бешено колотиться.

– Но я же на девять лет его старше!

– Ему нравятся пожилые женщины, Луиза.

– Опа! Вот спасибо! – До сих пор я никогда не имела сомнительного удовольствия думать о себе как о пожилой женщине. Да и сейчас я как-то не очень уверена, что оно откуда-то возьмется.

– Знаешь, – говорит она, вытирая теплую лужу разлитого чая. – Если он тебе не нравится, то ничего страшного. Но если честно, то я не видела его таким восторженным со времен Лары.

– Лары? – Неожиданная волна ревности окутывает меня. – Кто такая Лара?

Она хитровато улыбается.

– Да так, одна виолончелистка, которая разбила его сердце прошлой весной.

– Понятно. – И мне представляется талантливая изысканная красавица с внешностью Жаклин дю Пре.

– По мне, так на корову смахивает. – Флора выжимает тряпку над раковиной.

Я смотрю через зал, где Эдди придвигает стул к стоящему в углу старенькому фортепьяно. И уже через мгновение звуки регтайм-джаза, такие же задорные и заразительные, как сам Эдди, заполняют собой пространство.

В десять часов, когда прибывает следующая смена, Per поднимает руку, призывая всех замолкнуть.

– Эй, а ну-ка все успокоились! Огромное всем спасибо! А теперь настало время проголосовать и выбрать лучший костюм!

Ему отвечают бурными аплодисментами.

– Сейчас вы все построитесь в линейку, и, когда я махну рукой, зал будет решать.

Добровольцы выстраиваются в кривую цепочку, и Per шагает вдоль нее. Для каждого из конкурсантов Эдди играет разные отрывки из рождественских гимнов, но, когда Per подходит к нам с Флорой, он начинает насвистывать популярную мелодию группы «Юритмикс».

В итоге побеждает сам Per. Этот красный бархатный кафтан, эти громовые раскаты смеха – ну чем не настоящий Санта-Клаус? Только разве мы хуже?

– Ну вот, теперь мы считаемся благонравными, добропорядочными гражданами, – вздыхает Флора, когда мы выходим из подвала церкви Святого Мартина на улицу.

– Что вы скажете, милые дамы, если я приглашу вас куда-нибудь выпить? – Эдди игриво обнимает нас обеих за шеи.

– В таком виде? – говорю я. – Может, сегодня и сочельник, но даже ангела никто не обслужит в таком виде!

– Ты забыла, что я – младенец Иисус. У меня есть связи! Такси! – Он останавливает такси. – Отвези нас в «Ритц», добрый человек!