думал обо мне, пока я медленно восстанавливалась после развода, пытаясь начать жизнь из чистого листа в чужом для меня городе. Почему он не захотел разводиться? Почему не вернул меня сразу же? И что за бумаги я подписала когда потребовала меня отпустить? Впрочем, теперь я никогда этого не узнаю. Давид унёс свои мысли и планы за собой в могилу.
- Куда направляемся? – спрашивает водитель, после того как я оказываюсь в автомобиле.
- Отвези меня в загородный особняк Юсупова. На Крюковскую.
Водитель молча кивает и катит автомобиль по загородной трассе. Позади меня следует настоящий президентский кортеж. Истерично смеюсь, опустив голову на спинку сиденья. Зачем мне нужны все эти богатства, если его самого рядом нет?
Неторопливо перебирая ногами, несмотря на проливной дождь, следую к дому, где мы с Давидом в качестве супругов прожили несколько месяцев своей жизни. Здесь было всё: любовь, решимость, страсть, ревность, боль, обиды… Боюсь, что, увидев в доме вещи Юсупова я не выдержу и сорвусь в истерику. А там о нём напоминает буквально каждая вещица.
Толкнув от себя дверь, захожу в прихожую и тут же снимаю с себя мокрые после дождя кроссовки и куртку. Не хочу, чтобы Раиса после меня убиралась.
Оглядываясь по сторонам с интересом смотрю, что здесь изменилось. Бреду в прихожую, касаюсь кончиками пальцев кожаной спинки дивана… Прикрываю глаза и вспоминаю как танцевала, включив музыку на акустической системе, а Давид буквально пожирал меня взглядом сидя на этом же месте. Вспоминаю, как попросил раздеться и впервые так откровенно касался моего обнаженного тела…
- Катя!
Открываю веки и поворачиваю голову назад. Раиса стоит на пороге гостиной в своей обыденной рабочей одежде. Разница только в том, что теперь на волосах повязан чёрный платок. Она была благодарна Давиду за своевременную заработную плату и возможность проживать в этом доме.
- Здравствуйте, Раиса, - быстро смахиваю со щеки непрошенные слёзы.
Она всматривается в моё лицо, даже не пытаясь скрыть откровенного удивления от моих увечий. Я почти не смотрюсь на себя в зеркало после аварии, поэтому забываю, что шрамы и синяки посторонних людей могут отталкивать.
- Ты вернулась? Надолго? – спрашивает, отводя взгляд.
- Не знаю, Рая. Вероятнее всего нет. Я не смогу долго оставаться в доме, где всё так напоминает мне о нём.
Она кивает и задает несколько обыденных вопросов, а затем подводит к чёрному выходу и указывает на улицу. Вручает запятнанные резиновые сапоги, накидывает на плечи дождевик и выводит на задний двор, минуя беседку и сад, за которым я так старательно ухаживала. Не спрашиваю куда мы направляемся, лишь остановившись у двери в оранжерею зажмуриваюсь, пытаясь предотвратить очередной поток слёз.
- С наступлением осени Давид Ильдарович приказал пересадить твои розы и гортензию в теплицу, - хлопочет Рая, показывая растения. - Смотри как здорово прижились.
В горле возникает колючий комок, который мешает дышать и говорить. Он думал обо мне, всё это время думал…
- Спасибо, Рая, - отвечаю, когда спадает оцепенение. - Спасибо… Я думала, что они давно завяли.
Домработница предлагает поужинать, но я вежливо отказываюсь. Поднимаюсь на второй этаж, прохожу в комнату, которая раньше мне принадлежала. Она осталась прежней, а я тогда не все вещи забрала. В шкафу всё ещё висят вечерние платья, а внизу стоит обувь на высоком каблуке. Когда я покидала этот дом, то решила, что всё это мне ни к чему. Всё равно в изящных лодочках и ярких нарядах мне ходить было некуда, кроме как на светские приемы с Давидом.
Тихонько прикрываю за собой дверь и подхожу к комнате Юсупова. Мне тяжело перебороть себя, но я всё же толкаю дверь и переступаю порог спальни. Упав на просторную застеленную кровать, чуть не вою от окутавшего меня бессилия.
Постель всё ещё пахнет им: его кожей и едва уловимым запахом терпкого парфюма. Сжимаю в руках темные простыни, закусываю нижнюю губу, чтобы громко не закричать и здесь же засыпаю, перебирая в голове все эпизоды нашей недолгой семейной жизни.
Глава 67.
***
- Спасибо, что приехала, - обнимаю Еву, когда она переступает порог особняка.
За окном буквально стеной стоит дождь и нет ни конца ни края такой унылой погоде. Тучи на небе тёмные, беспросветные… Кажется, что солнце мы ещё не скоро увидим.
- Бр-р, ну и погодка! – жена Куратова ставит мокрый зонт в прихожей и проходит в гостиную. – А некоторым всё дома не сидится.
- Это тебе что ли? – слегка улыбаюсь я.
- Нет, журналюгам у ворот. Налетели словно коршуны и ждут, пока ты появишься и прокомментируешь смерть мужа. Ещё не видела, что говорят по телевизору?
Отрицательно мотаю головой и забираюсь с ногами на диван в гостиной. Становится вдруг зябко и холодно, потому что жизнь меня к такому не готовила.
- Лучше не смотри, - равнодушно машет рукой Ева. – А ещё лучше, пока не покидай территорию дома. Возможно, со временем эти дикари остынут и отстанут от тебя.
- Я заварю пока чай, - спешно поднимаюсь с места и направляюсь на кухню.
Я отрезана от внешнего мира. Не смотрю телевидение, не читаю газеты, не получаю новостные уведомления на смартфон. Но сейчас мне хочется хотя бы одним глазком взглянуть на то, что говорят обо мне и Юсупове…
Включаю электрочайник и заодно телевизор, который висит на стене. Звук делаю тише, чтобы не услышала Ева. Узнай она, что я смотрю новости, тут же мне запретит… Пролистав каналы нахожу нужный. В этот момент перед глазами мелькают кадры с места аварии: сгоревшая машина на центральной дороге Краснодара, ведущая с микрофоном и собравшаяся толпа зевак.
Помимо криминала Давид занимался собственным бизнесом и благотворительностью: активно помогал детским домам и больницам. Жаль, что последний факт я узнала о нем только когда его не стало.
Журналистка строит догадки о том, кто мог заказать убийство уважаемого человека в городе. Намеками предполагает, что это могла быть и я, ведь после смерти
