мужа получила огромное наследство.
- Бред! Бред всё то, что вы говорите! – взрываюсь от злости, ощущая как кровь бурлит по венам.
Смотреть кадры с места происшествия больше не хочется, как и доказывать журналистам, что я больше жизни любила мужа… Выключаю телевизор, заливаю кипятком чёрный чай и беру корзинку с домашним печеньем.
- Не хочешь на этих выходных сходить со мной на благотворительный вечер? – спрашивает Ева.
- Прости, но вряд ли смогу, - мотаю головой. – Я хочу отсюда уехать. Насовсем.
- Знаешь, мой муж говорит, что это было бы самым верным решением. Как не прискорбно говорить об этом, но здесь тебе будет сложно. Хотя я буду дико скучать, Катюш.
- Я тоже, - слабо улыбаюсь ей.
- Уже думала, куда податься?
Пожимаю плечами и мысленно содрогаюсь от мысли, что мне опять придется начинать жизнь с чистого листа, только теперь уже наверняка в одиночку.
- У меня подруга улетела жить на Кипр. Говорит, что там тепло, солнечно и безумно красиво… Мы бы прилетали к тебе отдыхать вместе с детьми.
После этого разговора весь мой вечер проходит в ноутбуке, который я беру в кабинете Давида. Я изучаю вдоль и поперек информацию об островном государстве. Оказывается, там проживает огромная русская диаспора. В стране выходят русские газеты, есть свой телеканал, радиостанция, школы, церковь, магазины. А Лимасол и вовсе называют «русским городом на Кипре». И я решаю рискнуть. Улететь и попробовать открыть там небольшую уютную кофейню. Если не получится, всегда можно будет вернуться. Правда же?
С подачи Евы пакую свои немногочисленные вещи и спустя несколько дней улетаю в чужую для меня страну у Средиземного моря. Именно Ева всё это время направляет меня, щипцами вытаскивая самые потаенные желания.
Там меня встречают старые знакомые семейства Куратовых, помогают с обустройством на острове, вводят в курс дела и собирают пакет документов для открытия собственной кофейни.
Так мало для счастья надо… Я нахожу симпатичное помещение в том самом русском квартале, собственноручно делаю ремонт, покупаю декор и заказываю оборудование, облагораживая припавшее пылью помещение. Кажется, что, пережив утрату ребёнка и мужа я смогу приспособиться к любым жизненным обстоятельствам.
К вечеру тело ломит от приятной усталости, я вызываю такси и еду по маленьким улочкам Лимасола в свою квартиру с видом на Средиземное море. Осадки на Кипре довольно редкое явление, особенно в октябре. Может пройти один раз сильный дождь и то ночью. Днём преимущественно ясное безоблачное небо - яркий контраст с моим родным дождливым городом. Я оживаю здесь. С каждой неделей чувствую, как сквозь пустыню в моей душе начинает проращиваться что-то живое.
Открытие назначаю на понедельник и приглашаю соседок, с которыми успела познакомиться и тех самых друзей Куратова, которые мне помогли с переездом и всем остальным. Они в свою очередь зовут своих знакомых и соседей, поэтому в первый день открытия кофейни у меня много клиентов, которым я готовлю кофе и улыбаюсь. Мне приходится. Кто станет приходить в кофейню, где владелицей является хмурая неразговорчивая девушка со шрамами на лице?
Понимая, что не справляюсь самостоятельно, спустя неделю нанимаю себе помощницу. Девушка тоже русская и зовут её Ульяна. Мы прекрасно ладим и взаимозаменяем друг друга если надо.
Весь месяц я провожу в движении, но всегда помню, что вот уже несколько недель у меня длится задержка. Тяну до последнего и не покупаю тест на беременность, уповая на то, что в моей жизни наконец случится чудо…
Эта надежда не дает мне свихнуться ночами, когда я рыдаю в подушку и оплакиваю мужа. С этой надеждой я просыпаюсь по утрам и заставляю себя жить дальше. Мечтаю, строю планы, визуализирую кроху, который возможно уже живёт у меня под сердцем несколько недель… Но всё заканчивается тогда, кога у меня начинаются месячные. Хрупкий огонёк надежды на продолжение нашей с Давидом любви гаснет и окунает в чёрную бездну. Внутри меня окончательно меркнет свет и включается режим «автомат».
***
- Катя, отчёты по доходам за прошлый месяц я отправил на почту, - произносит Руслан, когда я звоню ему в один из вечеров.
- Спасибо, но я не стану смотреть. Всё равно ничего в этом не понимаю, - отвечаю ему, потому что полностью доверяю.
- Там есть ещё кое-что. Ссылка на статью и материалы, которые мне удалось раскопать. Твоего брата нашли убитым в нескольких километрах от Краснодара. По моей версии его застрелили свои.
Дрожащими от волнения руками сбрасываю вызов, открываю почтовый ящик и нахожу там документы. Зажмурив глаза нажимаю на фото. Часто дышу, успокаивая сбитое дыхание. Странно, если я считаю Женю причастным к смерти мужа, почему тогда так боюсь увидеть виноватого? Мне казалось, что я возненавидела брата, но оказалось, что просто до дрожи на него злилась.
На фотоснимке лежит окровавленный мужчина со светлыми волосами. Его лицо запятнано кровью, глаза закрыты, а рот искривился в застывшей гримасе немого шока. Это третья утрата за последние несколько месяцев и мне снова больно несмотря на то, что своим поведением брат оставил незаживающие рубцы на моем сердце. Тут же удаляю файлы с телефона, читаю информацию в документах…
Мобильный вновь оживает. Мне звонит Сашка по приложению-мессенджеру. Руслан просил никому не говорить моё местонахождение и новый номер во избежание неприятностей. Каких именно он не предупредил, но я послушалась его и общаюсь с подругой по старым контактам.
- Женю убили… Убили, Кать… - всхлипывает Саша, которая до последнего ждала возвращения своего мужчины.
- Я только что узнала об этом, - произношу сдавленным голосом.
- Что мне теперь делать? Квартиру Женя оплатил только на два месяца вперёд, денег не оставил, а тут ко всему прочему оказалось, что я жду от него ребёнка…
Телефон едва не выпадает у меня из рук. То чудо, о котором я мечтала, произошло у Сашки. Она беременна от человека, которого ей придется хоронить, зато у неё останется частичка совместной с ним любви. А у меня ничего не осталось, даже фотографий Давида.
Слёзы душат так сильно, что спирает дыхание, а сердце в грудной клетке будто опускают в горящую лаву.
