Слэйна.
Господи, мои нервы превращаются в раскалённые угли, в которые постоянно подбрасывают дров. Я кусаю губу уже долгое время и чувствую привкус крови.
Чёрт.
Я мечусь по квартире, не находя себе место.
До меня доносится хлопок двери. Я замираю и сглатываю от страха.
— Энрика? — Холодный голос Слэйна разносится по квартире.
Чёрт… чёрт… дело дрянь.
— Я здесь, — тихо отзываясь, я пытаюсь привести в порядок своё дыхание. Это невозможно. Слэйн поднимается по лестнице и входит в спальню. Его лицо непроницаемо. Взгляд такой острый. От одного его вида я вся съёживаюсь внутри.
— Я тебя сильно напугал? — Спрашивает он, бросая телефон на кровать.
— Хм… да… что такое чёрный код? — Выдавливаю из себя. В моей голове шумит. Я вся трясусь от страха. Я смотрю на Слэйна, и его взгляд смягчается. Он подходит ко мне и обнимает меня.
— Всё в порядке. Этот придурок использовал чёртово слово, чтобы я поговорил с ним. Ложная тревога.
От его слов на меня накатывает облегчение. Моё тело становится похожим на желе, и я хватаюсь за футболку Слэйна.
— Я испугалась. Я думала, что что-то случилось с твоей компанией. С программами, — шепчу я.
— Нет, всё в порядке. Всё хорошо. Ты сильно испугалась. Тебя всю трясёт, Энрика, — Слэйн отодвигается от меня, но я мёртвой хваткой хватаюсь за его футболку. Я не хочу, чтобы он видел меня такой.
— Энрика?
— Пожалуйста, не отпускай, — прошу я. Это, наверное, был самый сложный стресс в моей жизни. Воспоминания дерьмовые.
— Что случилось? Каван так пошутил.
— Дерьмовая шутка. Ты знаешь, что это слово используют копы? — Шепчу я.
— Да, конечно. Мой кузен коп. Он много общается с Каваном, — напоминает он.
— Так вот… я видела такое же сообщение. К нам пришёл друг семьи и принёс письмо маме с этой фразой. Код чёрный. Это значит, что моего папу убили, и мы в опасности. Я поняла это только потом, когда подслушала, как мама плакала и кричала на кого-то. Нас спрятали, Слэйн. Мы не просто переехали, понимаешь? Нашу семью спрятали, потому что папа хотел поймать ублюдка, который заставлял продавать детей наркотики. Его убили на облаве и за нами должны были охотиться, — по моим щекам текут слёзы.
— Чёрт, Энрика, — Слэйн гладит меня по голове, обнимая крепче.
— Я…я не знаю… меня это напугало. Мама выбросила это письмо перед тем, как пойти за мной. Мы собирались быстро. Мы торопились. Ей становилось плохо. Она держалась за живот, а я…я достала это письмо и прочитала его. Она говорила, что мы должны уезжать. Я не смогла взять с собой свои вещи. Она вышла замуж за этого ублюдка, чтобы у нас была другая фамилия. Он был в курсе о договорённости. Мама говорила, что он нас защитит. Но никто не охотился на нас. Никто. А вот этот ублюдок напал на меня, — я переживаю снова то время. Я плачу горько и честно. Мне сложно говорить о таком, но я знаю, что Слэйн поймёт. Он поймёт меня и не осудит. Он знает причину, почему я так боюсь этих чёртовых слов. Я боюсь их до чёртиков.
— Энрика, тише. Тише, — Слэйн ведёт меня к кровати и сажает на свои колени.
— Прости… я не всё тебе рассказала. Я не знала…
— Можно ли мне доверять. Я понимаю. Послушай, это была идиотская шутка Кавана. Он не хотел причинять тебе боль. Я сам был напряжён, увидев сообщение. Всё в порядке, — Слэйн гладит меня по лицу, стирая слёзы.
Хлюпаю носом и киваю.
— Значит, твой отец попал в схему? — Спрашивает Слэйн.
— Он хотел разрушить её. У нас одно время даже жил мальчик. Он подсел на наркотики. Отец привёл его к нам. У него была несильная зависимость, и мои родители выхаживали его. Он так кричал. Я помню… я была маленькой, но я помню. Он был худым и агрессивным. Его привязали к кровати, и он бредил. Он кричал страшные вещи. Папа был так зол. Он носился по городу, ища истоки бизнеса. И он нашёл их. Мальчик выздоровел и его забрали родители. А мой отец решил, что нужно уничтожить тех, кто это делает. Но его убили. Его застрелили. Мы даже не могли похоронить его тело. Мы опускали в землю пустой гроб, потому что его тело уничтожили. Я не знаю, что с ним сделали, но тело нам не вернули, даже мёртвое. Его отделение помогло нам переехать и маме пришлось выйти замуж за этого ублюдка. Он участвовал в программе по защите свидетелей.
— То есть тебя зовут не Энрика?
— Это моё настоящее имя. Мама не поменяла его и запретила это делать кому бы то ни было. Так сказал мой дедушка, потому что моего отца звали Энрике. Разные буквы на конце. Мой папа очень любил меня, и мама назвала меня в честь него. Моего брата звали так же, как папу. Мама обезумела от горя. Думаю, она принимала много антидепрессантов, а потом запивала всё алкоголем. Она думала, что никто не видит, но я видела. И он трахал её. Трахал в таком состоянии. Она просто была куклой в его руках, а потом она сошла с ума. Мой брат не был болен. У него не было температуры, а она кричала, что была. Она поехала с ним на машине, и они… погибли. Мой брат мучился несколько дней из-за неё. Из-за того, что она не смогла жить без любви отца и стала шлюхой, чтобы защитить нас с братом от тех, кто его убил. Слэйн, — мой взгляд мутный, и я смотрю им на него, постоянно смаргивая слёзы.
— Прости меня… я не сказала тебе правду. Я боялась. Я рассказала тебе легенду, которую нам придумали, чтобы защитить нас. Я до сих пор боюсь, — добавляю жалобно я.
— И правильно, Энрика. Такое нельзя доверять первым встречным. Мне очень жаль, что твоего отца убили и твоя жизнь стала чередой ошибок других людей, за которые ты расплачиваешься своей жизнью. Я не злюсь на тебя. Я благодарен тебе за то, что ты поделилась со мной, — он целует дорожку из слёз на моих щеках, а я ненавижу себя. Боже мой, ненавижу.
Рыдания вырываются из моей груди, а Слэйн успокаивает меня. Он думает, что я плачу из-за прошлого. Нет, я плачу, потому что мне больно сейчас быть рядом с ним. Мне так больно и стыдно. Слэйн молча подставляет своё плечо, не осуждая меня, не обвиняя меня в том, что я соврала ему. Он просто рядом. А это так много значит на самом деле. Люди считают, что помощь — это что-то материальное, весомое. Нет, порой нужно всего лишь плечо, на которое можно опереться, когда грудь разрывает от боли.
Я успокаиваюсь медленно, чувствуя тепло, исходящее от Слэйна.
— Это в прошлом, Энрика. В прошлом, — говорит он.
— Я надеюсь. Я хочу покончить с этим прошлым, но я так часто ошибалась, Слэйн. Я совершила много плохого в своей жизни…
— Энрика, — Слэйн мягко поднимает мою голову к себе и целует меня в губы, — ты выживала. От ошибок никто не застрахован и главное, что ты должна знать — ты жива и ты сможешь выбраться из своего ада.
— Да? А ты?
— Я постараюсь, если и ты сделаешь то же самое, — лёгкая улыбка касается его губ и у меня вновь появляется надежда.
— Так что хотел этот придурок? Какого чёрта он перепугал всех? — Зло передёргиваю плечами.
— Каван сообщил, что послезавтра мне нужно продемонстрировать программу заказчику в моём офисе.
— И это не могло подождать до утра? Какой же он мудак. Просто мудак, — кривлюсь я, вытирая мокрые глаза.
— С ним это случается. Каван завтра дерётся. У него бой.
Я замираю от этих слов, сказанных так, словно это не важно. Озадаченно смотрю на Слэйна.
— Я буду в клубе с ним. Он
