- Бетти, - тихо позвал он ее. Она повернула голову к нему, хотела что-то сказать, но видимо слабость этого ей не позволяла, - Все хорошо, просто кивни мне, - она кивнула, в ее глазах он увидел вопрос. – Вчера было день рожденье у Рэя, ты месяц была без сознания. Сейчас он и Элен в школе. Все хорошо, отдыхай.
По следующее три дня она крепчала. Фредди заботился о ней, как о ребенке. Радуясь, что у нее был аппетит, и, утешая ее, когда она плакала, и говорила, что превратилась в скелетину. Она и вправду очень сильно похудела, и стала похожа на ту девочку-подростка с взрослым умом.
- Кому я нужна такая? – рыдая, шептала она.
- Мне нужна, - отвечал он, - ты лучше ешь, если хочешь поправиться.
Фредди вошел в спальню. Бетти стояла у открытого окна, впуская в комнату холодный воздух. Она была такая хрупкая, такая тоненькая, что ему представлялось, что он переломит ее, как тростинку, когда обнимает ее. Как она вообще смогла встать? Ей не нравилось, что она была беспомощная. Да, как она могла показывать свои слабости, это было противно ее природе. Она никогда не считала себя аморфной натурой, а была сильна всегда духом, и стать слабой означало поставить себя саму под сомнение.
- Простудишься, - протянул Фредди, - ну-ка марш в постель!
- Я устала лежать, - заныла она.
- Бетти, не спорь, - он подхватил ее на руки, мягко укладывая в постель. Она притянула его к себе.
- Тогда останься со мной, - он, стиснув зубы, лег рядом с ней. Она была такая холодная, что ему захотелось согреть ее. Фредди обнял ее, прижимаясь всем телом к ней. Она ровно дышала, чувствуя ее дыхание на щеке, его захватила нежность с новой силой. Он посмотрел в ее трогательные глаза, где он прочитал смущение. Она положила ладонь на его скулу, он сбрил усы, и отрастил щетину. Бетти сморщила носик, - верни усы.
- Хорошо, - прошептал он, целуя кончики ее пальцев. Он любил ее, в душе загорались другие не понятные доселе ему чувства. Он прижался к ней еще крепче, припадая к ее губам в чувственном поцелуе. Бетти тяжело задышала, словно это был ее первый поцелуй, его губы нежно заскользили по ее шее, и в ней вспыхнуло чувство голода плоти. Он с испугом отстранился от нее, боясь накативших на него чувств, - мы не должны…
- Да, - выдохнула она. Она повернулась к нему спиной. Фредди встал, избегая искушения, он вдел ноги в тапочки.
- Пожалуйста, не вставай.
- Я и Рождество буду встречать в постели, - обижено проговорила она, пряча лицо в подушку, - ты решил запереть меня здесь, но я не хочу. Моя жизнь это моя жизнь.
- Малышка, я переживаю за тебя, не обижайся. Я что-нибудь придумаю, - и вышел из комнаты, а она ощутила такую опустошенность, что живот свело от боли. По щекам побежали слезы, она разрыдалась, опять коря себя за слабость. Она не хотела быть слабой, тем более, чтобы он с ней обращался, как с ребенком. Она не хотела такой заботы, не хотела, чтобы он держал ее под колпаком. Его можно было понять, на него свалилось за последний месяц слишком много, но это не давало ему право властвовать так над ней.
Все-таки она победила. В Аллен-Холле было Рождество, и она вышла ко всем хотя бы на пару часов. Она чувствовала себя хоть на капельку больше счастливой. Так закончился этот год, в котором было и счастье, и горе. Будущее было настолько туманным, и неопределенным, но все же стоит жить дальше, чтобы рассеять этот туман, и пролить свет на темноту. После дня рождения Бэсс и Аллегры Бетти начала вставать с постели вопреки желанию Фредди. Она дела неуверенные шаги по комнате. Бетти боялась подходить к зеркалу, боясь увидеть там свое худое лицо и тело. Теперь Фредди все равно, думала она, как она выглядит. Он боялся слишком близко подходить к ней, Бетти такое безразличие убивало, но другого мужчину она не хотела искать. Они жили в Аллен-Холле, где Бетти могла спокойно уединиться и остаться одной со своими мыслями, она опять начала писать те же трогательные песни, что писала когда-то. Ее мир был сведен в одну точку, с Фредди они стали просто друзьями, где не было место им любовникам. Он лечился, он избегал ее и тайно ревновал.
Бетти спрыгнула с лошади, давая ей сахар. Север умер несколько лет назад, и теперь ей привезли нового вороного скакуна Ветра. Она повесила перчатки на крючок, зная, что если Фредди узнает, о ее катание на лошади, будет на нее кричать. Но она больше не могла сидеть дома, просто надоело находиться в четырех стенах. Так хотелось вдохнуть зимнего воздуха, ощутить ветер на коже, и пронестись по заснеженным лугам, по окрестным деревням, видеть другие лица, и наконец, оказаться на своем любом месте. Она давно не была в их лесу, так давно, что забыла, как же бывает красиво зимой. Бетти вошла в дом, оглядываясь по сторонам. Фредди появился, словно не откуда.
- Бетти, ты, где была? – гневно спросил он, - тебе же нельзя…
- Не твое дело, - огрызнулась она и кинулась на лестницу, потом заперлась у себя в спальне.
- Бетти, открой дверь! – он ломился в ее дверь.
- Пошел к черту! – крикнула она. Ей было противно, что он обращается с ней, как с куклой, хочу - запрещу, хочу - разрешу.
- Я твой муж, черт возьми, - он продолжал ломиться в ее дверь. Ну, да муж, но это не дает ему право так с ней поступать.
- Я не хочу больше быть в золотой клетке. Все хватит с меня! Дай мне жить, так как я хочу, - она открыла дверь. Он заключил ее в объятья. Ее гнев не был настоящим, как и его. Просто ее душа немного взбунтовалась, против сложившегося порядка.
- Я же волнуюсь за тебя, - он нежно гладил ее острые скулы. Потом его губы невесомо коснулись ее губ, из ее груди вырвался легкий стон. Фредди скинул с нее пальто, она сама стала раздевать его. Кровь забурлила в ее жилах. Он пил ее, он губил ее, но Бетти было все равно, лишь бы это не прекращалось. Его руки не терпеливо скидывали с нее одежду. За полтора месяца она пополнела, но все же еще была трогательной милой девочкой, какой он знал ее когда-то. Фредди охваченный огнем, когда она были почти обнажены, решил что пора остановиться, - мы не должны, - глухо простонал он.
- Фредди, - он сломался от ее жалобного голоса. Фредди снова приник к ее губам, мягко укладывая на постель.
- Я тебя предупреждал, - прошептал он, но ей было уже все равно. Она была счастлива от того, что он просто касался ее, просто целовал ее. Она давно не ощущала его мужскую силу, его мужское превосходство над собой. Его пальцы творили с ней невообразимое. Бетти забыла о его болезни, забыла о том, что потом он будет корить ее за то, что между ними произошло. Они слились воедино, но почему-то в этой близости Бетти не находила полного восторга, скорее был привкус горечи, утраты, сожаления. Он почти с грубостью овладевал ею, словно наказывая ее за то, что она склонила его к этому. Внутри нее, что-то болезненно сжалось, она плачевно вскрикнула, Фредди сжал ее лицо, и она испугалась посмотреть в его глаза. Она лежала в его объятьях, ни о чем не думая. Они оба лежали рядом, оба забывая, теперь они играют разные роли, и он, и она. Их жизнь стала для них пыткой, когда что-то имеешь и не можешь этим пользоваться, делает тебя моральным калекой. Есть, и в тоже время нет. Твое и не твое. Получается какой-то заколдованный круг, вырваться бы, да не можешь.
