Из-за угла зеркала торчала маленькая фотография Гарри, которую Нина достала из металлической шкатулки, чтобы показать Джулии. И вот она вытащила снимок из-за зеркала и поднесла к свету. Гарри сидит верхом на верблюде, вдали на заднем плане возвышается пирамида. Семьдесят с лишним лет Нина думала, что от Гарри ей остались лишь воспоминания да эта фотография. А теперь — о чудо! — выяснилось, что была еще целая жизнь, о которой она ничего не знала.
— Кирилл жил, — прошептала она, и снимок задрожал в ее пальцах. — Он вырос в Австралии, как ты и хотел, и вот наша внучка Джулия здесь.
Гарри смотрел перед собой, прямо в объектив, из другого времени, слишком молодой, чтобы признать существование собственной внучки.
Она увидела Джанет Уайт на Оксфорд-стрит. Это было летом тридцать третьего года. Она уже устала ходить по магазинам и остановилась перед витриной модистки, как вдруг, случайно взглянув в сторону, увидела, как в толпе на тротуаре мелькнула знакомая женщина.
У Нины отпали все сомнения — это она, старинная подруга Анны, с которой они ходили тогда в ботанический сад. Сколько лет прошло!
— Постойте! — крикнула она и кинулась, натыкаясь на людей, за Джанет. — Постойте. Помните меня? Нина, невестка Анны.
Джанет мгновенно узнала ее, и у нее сделалось такое лицо, будто она увидела привидение. Она попятилась от Нины, явно собираясь улизнуть, но Нина вцепилась ей в рукав.
— Мне очень нужно связаться с Анной. Насчет Кирилла. Просто узнать, как он. Я не собираюсь вмешиваться в их жизнь, поверьте, но я должна знать, что с ним все в порядке.
Тогда-то, прямо посреди улицы, Джанет и ошарашила ее. Ей очень жаль, сказала она, побледнев, она думала, что Нина знает. Кирилл умер от гриппа пятнадцать лет назад, он даже не увидел Сиднея.
Мэгги приехала, как только узнала обо всем.
— О, Нина… — Она прижала ее к груди. — Поэтому, наверно, никто ничего и не говорил тебе о нем. Они не хотели, чтобы ты узнала. Они чудовищно поступили, что скрывали это от тебя столько лет, но, может быть, они просто не хотели причинять тебе горе…
Никому из них не пришло в голову, что Джанет могла говорить неправду.
«Папа тоже думал, что ты умерла, — сказала Джулия. — Так сказала ему Анна».
Она и вправду чуть не умерла от гриппа. Смерть была очень близко, и Нине чудилось, будто долгое путешествие подошло к концу. Она всмотрелась в берег и увидела пальму и стоящую на пристани женщину с длинными рыжими волосами. Женщина протянула руки, готовясь обнять ее, но как только Нина ступила на берег, она споткнулась и вдруг очутилась в объятиях какого-то другого человека. «Это чудо! — услышала она. — Доктор был уверен, что ты уже не выкарабкаешься». Пристань и рыжеволосая женщина постепенно таяли, пока от берега не осталась лишь узкая полоска на горизонте. Нина изо всех сил старалась не потерять эту полоску из виду, но потом она моргнула… шторы раздвинулись, комнату залил свет, и она почувствовала, как что-то прижалось к ее губам. «Давайте, мисс, глотните чайку. Я знала, что вы выживете — в вас очень много жизни».
Две недели спустя ее выписали из больницы. Мэгги с Фрэнком приехали на машине и отвезли ее назад в Лондон. Она так похудела, что одежда болталась на ней как на вешалке, и пришлось одолжить у Фрэнка ремень, в котором он проделал еще одну дырочку. Они с Мэгги на заднем сиденье взялись за руки.
— Нужно узнать, куда они увезли Кирилла, — сказала Нина, стиснув сухие пальцы подруги, и почувствовала, как та кивнула.
— Но сначала ты сама должна поправиться.
Это стало смыслом ее жизни — поправиться и найти сына.
Поначалу она едва могла передвигаться по комнате, но Мэгги как-то умудрялась кормить ее ветчиной и пикшей с гренками, и вскоре Нина уже могла вскарабкаться по лестнице без посторонней помощи. Через месяц Мэгги поехала с ней в Брайтон, где они остановились в отеле «Роял Альбион». Нина позвонила Фэй Проктор, та пришла на следующий день и заключила ее в объятия, приговаривая: «Бедненькая, бедненькая голубушка вы моя!» Ее навестила и миссис Лэнг, у мужа которой под Рождество случился удар. Она поцеловала Нину в щеку: «Вы изумительно выглядите для того, кто только что оправился от гриппа. Я всегда знала, что вы очень сильная. Как и мой майор. Как только я поставлю его на ноги, мы будем каждый день гулять по бульвару, даже в самую ненастную погоду!» Нина заметила, что у миссис Лэнг стала слегка дрожать голова. Судя по всему, она забыла, что Нина уезжала из Брайтона беременная.
Чарльз тоже вернулся в Брайтон. На фронте во Франции он отравился газом во время химической атаки; легкие были не очень сильно повреждены, зато пострадали глаза. Он настоял на том, чтобы поехать с Ниной на склад и разобрать ее пожитки. Там была кое-какая мебель, завернутая в войлок и старые простыни, и фанерные ящики из-под чая, которые аккуратно заполнила и пометила Фэй.
— Моя мать переехала в Суррей, — сообщил Чарльз, вскрывая один из ящиков, с надписью «спальня». — Она обожает жить в деревне — там у нее находится уйма поводов для нытья. Вчера вечером я разговаривал с ней по телефону — у нее там есть телефон, но нет газа и электричества, — и самым частым в ее речи было слово «примитивный». «Деревенская жизнь настолько примитивна!» Она купила пару козочек, рассчитывая, что будет вволю кушать молоко и творог, и теперь только тем и занимается, что гоняется за ними по полям разгневанных фермеров.
— Ну и как, много выходит молока? — поинтересовалась Нина, наблюдая за тем, как он приподнимает крышку.
— Нет никакого молока: обе оказались козлами. Она назвала их Шум и Гам.
Когда они открыли ящик с одеждой Ричарда, Нина вынула его домашнюю куртку, поднесла ее к лицу и вдохнула запах. Чарльз отвернулся, и ей впервые пришло в голову, что когда-то они с Ричардом, очевидно, были любовниками.
— Мы с Ричардом любили друг друга, — сказала она. — И между нами было полное взаимопонимание. — Чарльз ничего не ответил, и она продолжала: — Отец Кирилла был австралийцем. Он погиб под Ипром.
Чарльз вытер глаза и кивнул:
— Спасибо, что сказала мне, Нина. Я боялся, что ты могла затаить обиду на Ричарда за его безрассудство.
— Я винила себя в том, что он ушел тогда вечером из дома.
— Ты не должна корить себя, я не раз предупреждал его… О Господи, — вздохнул он, увидев, что она вытирает глаза, — мы просто два сапога пара, правда?
Нина положила фотографии мамы и Ричарда в металлическую шкатулку, где хранила письма Гарри. Затем они пометили те ящики, которые нужно было отправить в Ниццу.
Сама Нина выехала в Ниццу две недели спустя, в марте девятнадцатого года. Она все еще не набрала вес после болезни, но от Кати, у которой недавно родился пятый ребенок, вообще осталась кожа да кости, глаза ввалились.
