враждебной аурой. Я ловлю взгляды, направленные в мою сторону. Хищники прячутся в тени, оценивая меня. Интересно, кто этот новенький и есть ли у него зубы. Наступила наша первая встреча в сезоне, и до меня наконец дошло, во что я ввязался. Это больше не шутки. Есть еще девять парней, которые полны решимости выйти отсюда победителями, и они полагаются на то, что я выполню свою часть сделки. Что, откровенно говоря, заставляет меня усомниться в их суждениях. Я бы не хотел быть в команде, членом которой был бы я.
Тем не менее, я здесь.
— Кто-нибудь когда-нибудь прыгал в воду и сразу же забывал, как плавать? — спрашивает Картер Сайласа, саркастически подмигивая мне, когда вылезает из воды.
Сайлас, наверное, лучший из всех, кто есть в нашей команде, тот, кто делает это легко. Картер — доказательство того, что за деньги нельзя купить функционирующие хромосомы.
— Мы все нервничаем. — Сайлас толкает меня локтем. Может быть, потому, что он видит отражение приближающихся фар в моих глазах. — С тобой все будет в порядке.
— Да, я знаю. — Ему не нужно слышать о сне, который мне приснился прошлой ночью, в котором я потерял свой разум и начал по-собачьи грести эстафету.
— Рад, что я плыву раньше тебя. — Позади нас Картер делает эти отвратительные дыхательные упражнения. Выдыхает воздух, как будто у него схватки. — Не плыть через пятьдесят метров блевотины.
— Это было бы впервые. — Сайлас встряхивает руками и делает растяжку, чтобы оставаться расслабленным, пока мы стоим на краю бассейна. — Я слышал о паре парней, которые гадили в бассейн раньше, но никогда не разбрызгивали воду рвотой.
Небольшой водоворот тошноты закручивается у меня в животе. — Вот почему я пропустил обед.
— Вероятно, не самое лучшее начало. — Он бросает мне один из своих пакетов с гелем. — Тебе понадобится энергия.
Мы переносим наши вещи на скамейку запасных нашей команды, чтобы дождаться начала первой тренировки. На данный момент речь идет только о том, чтобы справиться с нервами и согреть мышцы, не тратя при этом слишком много энергии. Я не знаю, чем себя занять, кроме как идти в ногу со временем.
Лоусон прыгает в бассейн, когда приходит его очередь сделать несколько разминочных кругов. Этот парень действительно впечатляет. Сила и точность его ударов кажутся такими несовместимыми с его личностью.
— Это имеет смысл, — говорю я язвительно. — Лоусон потребляет больше фармацевтических коктейлей, чем больной раком. Как он все еще появляется и плавает? — Я полностью за отдых, но Лоусон выводит его на другой уровень. Если бы кто-нибудь дал ему уран в форме таблеток, он бы попробовал.
Сайлас поднимает глаза, чтобы посмотреть, как Лоусон делает поворот на другом конце бассейна. — Это его сверх способность. Это никогда не будет иметь смысла. Не причиняй себе вреда, пытаясь понять это.
— Половину времени я задаюсь вопросом, знает ли он, где он находится.
— В половине случаев он этого не знает. — Сайлас собирает свою сумку и куртку для разминки, а Лоусон начинает очередной круг. — У него было так много отключений, что это должно претендовать на мировой рекорд.
Беспечность Сайласа — или, может быть, это безразличие — к выходкам Лоусона остается для меня в некотором роде загадкой. Честно говоря, я не понимаю его отношений с Лоусоном. Он бесконечно преследует этого парня, но, похоже, практически без вознаграждения. В конце концов ему надоест есть дерьмо, пока Лоусон танцует вокруг своего собственного частного дворца удовольствий.
Что заставляет меня задуматься кое, о чем другом.
— Как ты здесь оказался? — спрашиваю Сайласа.
— Что, в бассейне?
— В Сандовере. Ты в значительной степени тот парень, которого учитель попросил бы оставить дома яйца Фаберже и кота-диабетика, так как же ты оказался в школе для преступников, извращенцев и долбоебов?
Мое исследование показало, что его исключили из Балларда, но отчет, поданный его бывшим директором, был скуп на подробности. В разделе «Причина исключения» было указано только «нарушение общественного порядка». И из того, что я видел, в Сайласе нет ничего беспорядочного.
Сайлас пожимает плечами. Он не смотрит на меня, пока делает еще одну растяжку. — Это было глупо. Мы праздновали после соревнований по плаванию на втором курсе в Балларде, и я слишком много выпил. Следующее, что я помню, это то, что я врезаюсь на машине директора в стойку ворот на футбольном поле.
— Серьезно?
— Моим родителям удалось отговорить директора от предъявления обвинений, и полиция отпустила меня с предупреждением за пьянство. Но меня исключили. Очевидно. Я оказался здесь.
— Что ж. Я думаю, по тебе не скажешь, — говорю я легкомысленно.
— Это был не мой звездный час.
Это тоже была не очень хорошая история. Как человек, который придумал подобную предысторию для себя, я на это не куплюсь. Конечно, даже у всеамериканского мальчика время от времени могут быть ошибки в суждениях. Некоторые люди не могут сдержать свой алкоголь. Все это вполне правдоподобно. За исключением того, что без всякой веской причины я знаю, что он полон дерьма. Что гораздо интереснее, чем небольшой угон автомобиля и пьянство несовершеннолетних. Что скрывает золотой мальчик?
— Эй, Шоу! — зовет знакомый голос с другого конца бассейна. — Красивые ножки!
Слоан только что ворвалась в здание вместе с Фенном. На ней слишком большая футболка команды по плаванию Sandover Varsity с вырезанным воротом, так что она свисает с одного плеча. Оно скользит чуть выше крошечной пары обрезанных джинсовых шорт, которые заставляют меня вспомнить о том, когда я в последний раз утыкался лицом между ее бедер.
— Черт, ты блестящий. — Фенн надвигает темные очки на глаза, когда они вдвоем приближаются. — Они смазывают тебя детским маслом?
Блядь. Вот и мы.
— Идите вперед и выбросьте это из своей системы, — говорю я им. Я знал, что это произойдет. Надеюсь, они быстро устанут, и мы все сможем жить дальше.
— Привет, милый. — Слоан теперь приветствует Сайласа, наклоняясь, чтобы обнять его сбоку.
Он обнимает ее в ответ, и я не упускаю из виду, как его пальцы задерживаются на ее руке, прежде чем он отпускает ее. На этот раз острый укол ревности сопровождается уколом
