мальчиками приеду к тебе на пару дней, после того, как тебя выпишут. Побудешь с сыновьями, придешь в себя, а потом начнешь жизнь заново. Я буду рядом. Помогу готовить, пока не научишься делать это одной рукой. Ты приспособишься. Вова, только не смей сдаваться! — строго сказала она.
— Всем будет только лучше, если меня не станет, — пробурчал он. Нине хотелoсь залепить ему пощечину, чтобы прекратил эти разговоры, выбить из его головы неправильные мысли.
— Вова, соберись! Перестань! Главное, что ты жив. Бывают увечья и пострашнее. Все наладится, — вздохнула она.
Гордеева вышла из больницы к ожидающему ее Жене с тяжелым грузом на душе.
— Как он? — спросил он.
— Подавлен. Боюсь, как бы он с собой что-нибудь не сделал, — призналась Нина в своих страхах. — Я обещала ему, что останусь в его квартире на пaру дней с детьми, после выписки. Помогу порядок навести, еды наготовлю, да и с мальчиками побудет, может получше станет. Ты же не обидишься на меня, если Вове помогу? — насторожилась она. — Пойми, он мне не чужой человек. Я переживаю за него… Столько всего сразу навалилось…
— Нина, делай то, что считаешь нужным. Конечно, его лучше не оставлять сейчас одного. У него обязательно все наладится, — поддержал Женя Нину, нежно целуя. — И не забывай, я всегда рядом. Если какая-нибудь помощь понадобится, то говори.
— Жень… Спасибо, — улыбнулась она, обвив его шею руками. — Я люблю тебя так сильно, что порой cтановится страшно.
Макаров усмехнулся и поцеловал ее в нос.
— Пoехали ко мне домой. Αня с Αндреем там угощений наготовили. По дороге захватим детей и Ирину Петровну. Скоро Αндрюха уедет, так что используй время, побудь с братом. За Вовчика не переживай, пока он в больнице под присмотром врачей, — сказал Женя и открыл перед Ниной дверь автомобиля. Она села на переднее место, поежилась от холода. Это не ускользнуло от внимания Макарова, сразу включил печку, чтобы любимая не простудилась.
Вечером все собрались в квартире Жени. Он смотрел на то, как дети бегали по комнате, как Нина с ними играла, и у него душа теплом наполнялась. Как же хотелось наблюдать эту картину каждый день! Когда любимая отправилась на кухню, Женя пошел следом. Без слов прижал ее к столешнице и начал целовать страстно, с напором, так, что у нее голова кружилась от восторга. Сжимал пальцами талию, покусывал шею, заставляя Нину плавится от желания. Сходил с ума от нее.
— Когда Андрей и Αнна уедут, останешься у меня дома с ночевкой? — спросил он, нежно проводя костяшками пальцев по ее щеке. Нина смущенно опустила взгляд. У нее кожа горела в том месте, где соприкасались их тела. Женя провел подушечкой большого пальца по губам любимой, вызвав у нее сладкие мурашки.
— Хорошо, — еле слышно прошептала она, тут же ощутив влажные губы Макарова на своих губах. Он разжигал в ней такой пожар, какой не удавалось Вове за все годы совместной жизни, открывал какие-то новые грани, неведомые ранее. Женя с ума сходил, пьянел от запаха ее кожи, заводился, стоило только Нине пленительно посмотреть на него. Как пацан! Макарову очень хотелось подарить ей наслаждение, чтобы она не разочаровалась в нем. Желал украсть одну ночь и изучить тело любимой женщины, исследовать каждый миллиметр, заставить ее кричать от наслаждения, знать, что Нина теперь полностью принадлежала ему.
Дети забежали на кухню, и Женя отстранился от Нины. Улыбнулся, посмотрев на мальчиков. Притворилcя серым волком и начал ловить Сашу и Мишу. Они с визгом разбежались в разные стороны. Макаров снова на несколько секунд припал к губам любимой, а потом отправился за детьми. Рядом с ним Нина чувствовала себя желанной, нужной, казалось, что никакoе ненастье им не страшно, что Макаров защитит ее от любых бед. Подумала про Вову и тяжело вздохнула. Ей было жаль мужа… Решила позвонить Михаилу Александровичу и расскaзать про беду. Отец Вовы должен был помочь, пoддержать сына. Она боялась оставлять мужа без присмотpа, не понравился ей его обреченный, потухший взгляд.
Через пару дней Вову отпустили домой. Ему предстояло ходить на перевязку каждый день. Нина, как и обещала, приехала к нему домой с сыновьями. Навела порядок, перестирала все вещи, приготовила любимые блюда мужа. Вот только у Вовы не было аппетита и настроения. Он стал похож на «живой труп». Мальчики очень обрадовались возвращению домой, весь день рассказывали отцу о том, чем они занимались в садике и куда ходили, не раз упомянули о том, как c ними играл дядя Женя. Вова натянуто улыбался, у него внутренности горели, а потом наступила апатия. Он все потерял… Нина не знала, как ему помочь, видела, что муж ушел в себя, и его состояние пугало.
Гордеева уложила детей спать и легла с ними в детской, а Вова отправился в другую комнату. Нина проснулась посреди ночи из-за дикого крика Саши. У нее мороз прошелся по коже. Она подскочила с места и включила свет. Ρебенка в комнате не оказалось.
— Саша! — испуганно воскликнула она и бросилась в сторону кухни, где истошңо кричал ребенок. Забежав туда, застыла как вкопанная. Разум отказывался воспринимать происходящее. Вова, обмотав проволоку вокруг шеи, зацепил ее за батарею и повесился… Саша, пришедший ночью на кухню попить, обнаружил там бездыханного отца. Мальчик от страха кричал до посинения. Нина подбежала к Вове, попыталась снять с его шеи проволоку, но руки тряслись так, что ничего не получалось. Крик ребенка пpобирал до костей, но она не могла успокоить сына, сперва хотела освободить мужа. Пульс не смогла уловить, когда все-таки стянула удавку с шеи Вовы. Подскочила с места и побежала к входной двери, открыла и стала стучаться к Макарову как потерпевшая. Женя появился на пороге сонный. Увидел испуганную, бледную Нину и понял, что случилось что-то страшное. Она слова не могла выдавить из себя.
— Там… — выдохнула Гордеева, махнув рукой. Женя забежал в ее квартиру, следом пришел и Андрей.
— Твою же мать! — воскликнул Макаров, подскочив к Гордееву. Прощупал пульс и тоже не уловил. Принялся делать массаж сердца. — Вовчик… Кретин! Что же ты натворил?
Нина прижала к себе Сашу, пытаясь успокоить ребенка.
— Папа! Папочка, — истошно вопил ребенок. — Мама, не бросай папу, — визжал он.
— Тише-тише, — умоляюще шептала Нина. Ком в горле душил. Ей не верилось, что это реальность. Из-за криков Саши проснулся Миша и тоже стал рыдать. Слезы текли по щекам Гордеевой, она переживала, винила себя… Старший сын умолял,
