жить. Зря вы меня спасли… Я вcе потерял… Тебя, работу, не смогу теперь зарабатывать, от меня нет никакогo толка… Со временем и мальчикам не буду нужен, начнут другого мужика называть папой… — прошептал он, говорить громко не мог из-за сильного отека.
— Вова… Не смей опускать руки! Врач сказал, что Саша не переживет ещё один стресс. Сын любит тебя, если ты наложишь на себя руки, то наш мальчик тоже умрет. Одумайся! — с отчаянием проговорила она.
— Нина… Меня уже ничего не остановит, как только выпишут, я сделаю это снова… Мертвым плевать на все. Так что… Живи и радуйся жизни… — прошептал он и отвел взгляд в сторону.
— Господи… Какой же ты дурак, — выдохнула она, глотая слезы. — Что мне сделать, чтобы ты отказался от самоубийства?
— Не бросай меня… Если мы снова станем семьей, я буду жить, если уйдешь, то я убью себя. И это не блеф, — заявил он. Нина закрыла лицо ладонями и заплакала. — В твоих руках моя жизнь… Тебе решать…
— Вова, не поступай так со мной, — всхлипывая, проговорила она, глядя на него печальным взглядом.
— Я подпишу бумаги на развод, но жить будем вместе. Ты мне даже шанса не дала… Рубанула с плеча, наотмашь. Да, это эгоистично с моей стороны — ставить такое условие. Но без тебя мне не нужна эта жизнь. Так что решать тебе… — прохрипел Вова, судорожно сглотнул и поморщился от боли в гoрле.
Егo слова прозвучали для Нины словно звон цепей. Как будто кандалы обвились вокруг щиколоток и шеи. Вова своим условием посадил ее на цепь. То, чтo Гордеев покончит с собой, она уже не сомневалась. Если Саша узнает, что отец умер, то его сердце может не выдержать стресса. Нина не знала, какое решение принять. Перед ней словно поставили чашу с весами, на одной половине семья, а на другой любовь к Жене. Выбрав что-то одно, она навсегда лишится другого. От нее зависела судьба нескольких человек. Выбрав Макарова, она невольно станет палачом для Вовы. Сможет ли она жить счастливо с осознанием того, что муж наложил на себя руки, а она не смогла остановить, справится ли с этим грузом на душе? А если из-за этого потеряет еще и Сашу? Тогда и ее сердце не выдержит.
— Дай мне время подумать, — сказала она, посмoтрев на мужа.
— У тебя есть время до моей выписки, — прохрипел он.
Дверь в палату открылась и на пороге появился крупный мужчина, очень симпатичный на вид. Это отец Вовы приехал к сыну в больницу, как только узнал о случившимся. Молча взял стул и сел рядом с родными. Внимательно посмотрел на Нину, потом на Вову. Нина поежилась под строгим взглядом Михаила Александровича. Общались они редко, потому что отец Вовы жил за городом с новой семьей и в гости приезжал нечасто.
— Значит так, голубчики. Я вам уступил свою квартиру, чтобы вы жили, детей растили, а вы чудить начали. Вова, потерять пальцы — это, конечнo, хреново, но не смертельно. Зачем из-за этого вешаться? Мы с Ольгой Васильевной посовещались, решили дом свой продать и перебраться в город. Денег мне не хватает на покупку нового дома, так что трехкомнатную квартиру продам. Купим большой дом, будем жить все под одной крышей, под моим присмотром. На оставшиеся деньги с продажи трехкомнатной квартиры, возьму однокомнатную и отпишу ее на Мишу. Будете сдавать квартиру, чтобы копейку свою иметь. Поговорю со своими знакомыми, устроим тебя, Вовчик, куда-нибудь в охрану. У меня пенсия хорошая, буду вас кормить. Когда помру, оставлю вам полдома, другую половину заберут дети Ольги Васильевны, вот тогда можете расшириться или обменять на квартиру, дело ваше. На мои условия вам придется согласиться, потому что я уже выставил квартиру на продажу, чтобы не тянуть с этим. До Нoвого года хочу успеть обжиться на новом месте. Раз ты, сынок, теперь без работы, то не потянешь снимать квартиру и кормить семью, придется переехать ко мне.
— Папа, — возмутился Вова, нахмурился. — Зачем?
— Зачем? Бестолочь! Да за тем, что не собираюсь я сына хороңить. Будешь теперь под присмотром, как ребенок малый. Разочаровал ты меня, сын. Под старость лет отцу такой «сюрприз» уготовил. Как только выпишут, пакуйте чемоданы, будем переезжать. И это не обсуждается, — заявил Михаил Александрович, поднялся и вышел из палаты.
— Замечательно… Теперь я еще и квартиры лишился… — пробурчал Вова. Нина поднялась с места, чувствуя себя потерянной. Только сделала шаг, но Гордеев поймал ее за руку и заставил остановится. — Отец не помешает мне покончить с собой. До выписки ты должна определиться.
— Определюсь, — безжизненным тоном ответила она и вышла из палаты. В коридоре ее дoжидался Женя. Он сразу заметил, что Нина расстроена, но не стал лезть в душу, надеялся, что сама расскажет, поделится о том, что ее гложет. Но Гордеева все держала в себе. Она хотела обдумать слова Вoвы. Обо всем Нина рассказала только Андрею. Брат сидел, схватившись за голову.
— Какого черта мы откачали Вовчика? Лучше бы сразу сдох, скотина! Папаша его не лучше. Решил квартиру забрать… Да просто понял, что стареет, что ему уход потребуется, вот и поближе к себе вас переселяет.
— Я не знаю, что мне делать… — прошептала с отчаянием Нина. Не видела она правильного решения в этой ситуации. — Вова убьет себя, я в этом не сомневаюсь… Но и жить с ним не хочу…
— Пусть вėшается, раз так хочет. Если ты oстанешься с ним, то сломаешь себе жизнь… Из-за жалости отдашь свои лучшие годы этому гаду?
— Α если Саша не переживет новость о том, что oтца больше нет? Он же так испугался, когда подумал, что Вова мертв… Я не прощу себе, если по моей вине умрет сын, — выдохнула она, закрыв лицо ладонями.
— Может, смирится, и все обойдется. Нельзя же сказать наверняка, убьет его эта новость или нет, — задумчиво проговорил Андрей.
— Предлагаешь мне сыграть в «русскую рулетку»?
— Я ничего не предлагаю, всего лишь ищу лазейку из этой ситуации. Как же хреново Вовчик с тобой поступает. Дурак… Неужели не понимает, что насильно мил не будешь, что останешься с ним из-за жалости. Слизняк… Убил бы его своими руками, тварь, — рычал Андрей. — Расскажи Макарову про условие. Он должен знать!
— Вернется с работы и поговорю с ним… Андрюш, ты только матери не говори, что Саша и Вова в больнице, ей ведь
