Максим
– Макс, можно к тебе?
Макс качал ногой и грыз карандаш. «Работничкам» он сегодня с утра не отвечал. Макс еще раз оттолкнулся ногой, крутанулся в кресле и снова кликнул мышкой «обновить» на своей странице в Ю-Тубе. За те десять секунд, что прошли между одним обновлением и другим, у видео с Максом и волшебной Золушкой прибавилось просмотров и лайков, но Золушки среди комментаторов не появилось.
Макс снова запустил видео. Вот он опять падает, вот запускает руку в лужу, вот отъезжает камера и появляется она.
За последние три дня Макс прошел уже все стадии – от лихорадочной активности до пассивного отчаяния.
Сначала он сделал все, чтобы Золушка смогла найти его и идентифицировать: сфотографировался в той же одежде, в которой она его видела, конечно же, рядом с велосипедом, и поставил эту фотографию в свой профиль.
Его «работнички» не за страх, а за совесть продвигали видео. За каких-нибудь три дня падение Макса в грязную лужу набрало в Интернете несколько тысяч просмотров.
– Если бы вы так еще работу работали, – не удержался Макс на последней летучке, целиком посвященной личной жизни начальника.
– Так мы же от души, шеф! – чуть не обиделись подчиненные.
Видео гуляло по Интернету. Весь мир любовался на грязного Макса с выловленной подметкой в руке, а Золушки как не было, так и нету. Спору нет, у Макса оставалась ее подметка, но она мало чем могла помочь. Разве что выставить ее на продажу на eВay?
Макс сфотографировал подметку в фас и профиль, и через несколько секунд в интерент-аукционе прибавился новый лот: подметка Золушки.
Ну и что?
Ничего.
– Макс, а по договору с «Омегой» когда мы должны?..
Он, не глядя, запулил ручкой в сторону двери. Та закрылась.
«Будем рассуждать логически, – сказал себе Макс, – не видеть видео она не могла. Все его видели. Не заметить, кто ролик разместил, она тоже не могла. Мое мнение о ней, волшебной Золушке, должна была прочитать. Нормальной девушке стало бы приятно. Но она не написала никакого комментария. Даже пресловутое «мне нравится» не поставила». Макс проверил и перепроверил всех, кто кликнул по значку «лайк». Или он плохо проверил? Тогда надо сейчас снова перепроверять.
Дверь снова открылась.
– Макс?
Он снова запустил в сторону двери первым попавшимся предметом. Но звука падения не услышал. Значит, это зашла Таня и поймала на лету брошенный в нее карандаш.
– Макс, не кидайся, надо поговорить.
Макс вздохнул и повернулся. Про Таню было заранее известно, что она не отстанет.
– Макс, мы не умеем без тебя работать. То есть умеем, но не очень. Ты нас разбаловал, ты прав, ну уж как есть. А тут накопилось…
Макс молча отобрал у Тани карандаш и снова отправил его себе в рот, прикусив ровными белыми зубами. Ну нравилось ему грызть карандаши!
– Макс, пока мы твою волшебницу не найдем, все равно от тебя толку не будет, поэтому послушай…
Он посмотрел на Таню с интересом.
– Макс, я тут долго думала и поняла. Мы ничего не пропустили. Это волшебница пропустила. Ты бровями не двигай, ты послушай. А что, если у нее нет Фейсбука? И Твиттера тоже? Может же быть такое, что все ее общение с компьютером сводится к просматриванию почты раз в… ну, скажем, неделю! (Большего срока не смогла вообразить себе даже Таня.)
– А так бывает? – поинтересовался Макс, подтянул к себе клочок бумаги и начал рисовать буквочки и чертиков.
– Ну, наверное! То есть теоретически должно быть. Если посчитать народонаселение Земли и сравнить с числом пользователей соцсетей, то получится, что не у каждого есть аккаунт. Догоняешь?
– Допустим, – согласился Макс. – И что тогда?
– Тогда тебе надо искать другие пути! – воскликнула Таня. – Где была эта лужа? Что она сказала? Не лужа, конечно, а эта твоя волшебница… Куда она шла? Во сколько это было? Собери данные, просчитай алгоритм и начинай пескарить твою кудесницу офлайн, то есть в реальной жизни… ну, ты меня понимаешь.
Макс задумчиво почесал карандашом подбородок.
– То есть ты хочешь сказать, что я раньше не влюблялся, потому что мне была судьба найти девушку, не общающуюся с компьютером?
– Этого я тебе не говорила, – неожиданно сухо ответила Таня и повернулась, чтобы уходить.
Макс поймал ее за рукав. Точнее, он хотел поймать ее за рукав, а вместо рукава ему попалась такая длинная и тонкая штука, которую язык не поворачивался назвать кофтой. Поймал и немножко придержал.
– Тань, если все получится, то на мальчишник я позову только тебя. Ты, Танька, настоящий друг.
Макс немножко помолчал.
И Таня тоже.
– Ну друг так друг, – сказала Таня без всякого выражения.
– Ничего себе «друг так друг», – передразнил Макс. – Друг – это круто! Друг – это, кроме шуток, Тань, на всю жизнь. Девушку можно разлюбить, с женой можно развестись, а друг будет всегда. Вот я, – Макс встал и повел плечами, – буду у тебя всегда.
Таня оценивающе на него смотрела, как будто решала, достоин он в друзья или нет. Или, может быть, размышляла, сказать ему что-то или нет?
Таня слегка ткнула его кулаком в живот.
– Воздух выпусти!
Он послушно выпустил воздух.
– Макс, тут такая тема есть… Да ты садись!
– А ты?
– Я постою, сил уже нет сидеть.
– Тогда я не могу, буду теперь воспитанным.
– У тебя все равно не получится.
Таня посмотрела на Макса.
Макс посмотрел на Таню. И сел.
– Никто меня не слушается, даже в собственной конторе, – пробурчал он себе под нос.
– Итак, тема: мы хотим, чтобы ты поучаствовал в конкурсе «Начальник года».
Старательно приготовленное Максом серьезное выражение с него немедленно съехало. А холодный кофе, который он не вовремя хлебнул из своей кружки, попал в нос.
– Нечего тут хмыкать, – велела Таня.
– Господи, что ж я так распустил вас? – страдальчески закатил глаза кандидат в «начальники года».
– Мы сами распустились. Не отвлекайся. Короче, это такая мулька правительства Москвы, кажется. Вообще-то конкурс придумали для чиновников – наверное, чтобы они хоть как-то начали общаться с подчиненными. Но объявили его для всех. Начальник должен написать маленькую презентацию. А его «команда» должна дополнить это все своими комментариями и пожеланиями. Народ будет голосовать за лучшую команду. Потом состоится еще какая-то «командная встреча», но тут уж мы точно окажемся круче всех.
– А нам зачем это надо? – с искренним интересом спросил Макс.
Таня снова немножко помолчала. «Как-то непонятно она сегодня молчит», – мельком отметил для себя Макс.
– Раз у нас сегодня день риторики… – начала она.
– День чего? – совсем уж удивился Макс.
