— Ты сама знаешь, как бывает больно, когда не получаешь того, чего так сильно хотелось. — Лес попыталась тактично призвать дочь проявить хоть немного больше понимания.
Девушка пожала плечами и перешла к другой теме.
— Я встретила Рауля Буканана. У него есть свой ответ на вопрос, почему ты потерпел поражение в этой игре, Роб.
— Ну и что же это такое? — скептически спросил Роб. Ответ его мало интересовал.
— Он говорит, что ты начинаешь беречь пони с того момента, когда они проявляют признаки усталости. И считает, что, если лошадь не может работать на настоящей скорости, надо тут же пересаживаться на свежую.
— Возможно, он и прав, — недовольно признал Роб. — Я несколько раз думал об этом, но боялся, что к последнему чуккеру останусь без единой полностью отдохнувшей лошади.
— Наконец-то ты чему-то научился, Роб, — сказала Лес.
— Да, в следующий раз я это учту.
— Может быть, Рауль сможет дать тебе еще несколько советов, — предположила Триша. — Я пригласила его на прием в субботу. — Она повернулась к Лес с запоздалым извинением: — Думаю, ты ничего не имеешь против.
«Ну вот, — подумала Лес, — вначале Эндрю без ее спроса приглашает новых гостей, а теперь еще и Триша». Она почувствовала приступ раздражения.
— Ну а ты как, Роб? Ты тоже успел пригласить кого-нибудь, о ком я не знаю?
— Нет, — хмуро пробормотал тот.
Лес тяжело вздохнула.
— Ну ладно, это не имеет значения. Вы оба знаете, что можете когда угодно приглашать гостей в дом. — Она предприняла решительную попытку отмести в сторону свое раздражение. — Вам нужна какая-нибудь помощь с лошадьми?
— Нет, — ответила Триша. — В трейлере за ними присматривает Джимми Рей.
— Присматривает? — Роб напряженно застыл на месте.
— Да. — В сузившемся взгляде, которым Триша одарила брата, светилось подозрение. — А мне казалось, ты сказал, что он на эти выходные собирался уехать из города.
— Он и уезжал, — сказал Роб. — Думаю, он рано вернулся.
— Не нравится мне он, — решительно заявила Триша.
— Триша! — осуждающе произнесла Лес. — Джимми Рей Тернбулл — лучший работник и конюх из всех, какие у нас когда-либо были. Не думаю, что ты сумеешь найти кого-нибудь, кто бы лучше знал, как ухаживать за лошадьми.
— Он напоминает мне Эшли Уилкса из «Унесенных ветром», — заметила Триша. — Мне всегда казалось, что Рей такой же скучный, неинтересный и безжизненный тип.
— Ты уже достаточно высказалась об этом человеке, Триша, так что, думаю, пора и закончить, — подвела итог Лес. — Ну что ж, раз уж Джимми Рей здесь и присмотрит за лошадьми, почему бы вам, дети, не принять душ и не переодеться к обеду? Поедем всей семьей в ресторан.
— На меня не рассчитывайте, — сказала Триша. — Наша кучка собирается опробовать новое заведение здоровой пищи.
— Наша кучка… Кучка чего? Камней или картошки? — ледяным голосом осведомилась Лес.
— Наша обычная толпа: Дженни Филдз, Кэрол Уэнтуорт и все остальные. — Вопрос матери вызывал у Триши раздражение, и она не пыталась его скрыть.
— И куда же вы собираетесь потом?
— Не знаю, — губы девушки неожиданно раздвинулись в улыбке.
Ох уж эта знакомая улыбочка! Роб никогда ей не доверял.
— Я подумала, что было бы забавно вломиться без приглашения на прием к Чету Мартину… Но не беспокойся, Лес. Я не хочу, чтобы прошел слух, что на приемах у Мартина бывает порой весело. Вероятнее всего, мы вернемся в клуб и потанцуем или поиграем в теннис.
— Когда ты приедешь домой?
— В десять или одиннадцать, — пожала плечами Триша.
— Но не позднее, — приказала Лес, а затем повернулась к сыну: — А ты что решил, Роб? Ждать тебя к обеду?
— Вернее всего, нет. Я не вытерплю, если весь вечер ко мне будут подходить люди и говорить, как им жаль, что мы проиграли.
Лес попыталась скрыть разочарование от того, что никто из них не хочет побыть вместе с родителями.
— Хорошо. Увидимся позже.
Она повернулась и двинулась к трибунам.
— Пошли, — подтолкнул сестру Роб. — Давай отведем остальных лошадей и отнесем снаряжение к трейлеру.
— Чур, я привожу лошадей! — Триша перебросила поводья через шею пегой кобылы. — Помоги мне сесть.
Роб подошел к сестре и помог ей взобраться в седло. Усевшись поудобнее, Триша устремила на него сверху вниз встревоженный взгляд.
— Скажи честно, Роб, а тебе нравится Джимми Рей?
Он отвел глаза, не выдержав ее испытующего взора.
— Пока он делает работу, за которую ему платят, совершенно неважно, нравится он мне или нет.
— Думаю, что так, — протянула Триша.
Ответ явно ее не удовлетворил, и Роб невольно спросил себя, а нет ли у сестры конкретной причины не любить Джимми Рея.
Над просторной конюшней спускались ранние сумерки. Серое зимнее небо быстро темнело. В конюшне стояла тишина. Слышны были лишь обычные негромкие звуки — шорох сена и приглушенный топот копыт, когда лошади переминались с ноги на ногу. Роб стоял около серого со стальным отливом жеребца, привязанного двумя канатами, растянутыми меж стенок ярко освещенного стойла. Юноша рассеянно гладил лошадиную челку, поглядывая на человека, согнувшегося возле жеребца и внимательно ощупывающего его распухшую переднюю ногу. Лицо человека скрывали поля выцветшей коричневой шляпы, так что о его выражении можно было только догадываться. Впрочем, Роб знал, по лицу Джимми Рея все равно ничего не прочитаешь.
Прошло несколько минут, показавшихся Робу бесконечными, и он наконец не выдержал:
— Что-нибудь серьезное?
Человек повернулся к нему и процедил сквозь сжатые зубы, стискивавшие мундштук трубки:
— Нет.
Затем неторопливо разогнулся, вынул изо рта незажженную трубку и снизошел до более подробного ответа.
— Ноги распухли от того, что Стоуни скакал по твердому грунту. Но ничего, есть у меня одна мазь. Намажу — и опухоль как рукой снимет. Так что с лошадкой все будет в порядке.
В его тихом голосе было что-то успокаивающее, почти гипнотизирующее. Из-за свободно висящей на нем одежды Джимми казался человеком худым и высоким, но это было обманчивое впечатление. Конюх был намного ниже Роба и шире его в плечах.
— Отлично. — Роб сосредоточил все внимание на Стоуни и попытался отвлечься от сладкого напряжения, пробежавшего по нервам, когда Джимми посмотрел на него. Ох уж эти добрые, все понимающие глаза!
— У тебя ведь тошно на душе после этого проигрыша, не так ли? — Джимми Рей держал трубку возле рта, готовый вновь стиснуть ее зубами, когда кончит говорить. — Настроение-то хуже некуда, так ведь?
