Она ничего не могла испортить, даже если бы постаралась. Хотя, что ещё более важно…
— Они возненавидят меня. Твоя семья — единственное, что у меня есть. После этого предполагаемого разрыва они будут меня ненавидеть.
Она покачала головой. Уставилась на свои колени.
— Нет, не будут. Они подумают, что ты временно потерял рассудок. Они будут ненавидеть меня. За то, что позволила тебе уйти или причинила боль, или испортила ещё одни отношения.
Не могло быть, чтобы она в это верила. За исключением того, что выражение поражения на её лице говорило, что она верила. Её губы были крепко сжаты, словно она пыталась не заплакать. Кэм, которую он знал, не знала, как плакать.
— Тебя хотя бы влечёт ко мне?
Её рот открылся. Голова резко поднялась.
— Извини?
— Семья будет ожидать от нас, что мы будем вести себя как пара. Держаться за руки, целоваться, публично проявлять любовь.
— Я не проявляю любовь на публике.
Он задавался вопросом, а проявляет ли она её наедине. Он стремительно подошёл к ней и положил руку ей за спину.
Она слетела с кушетки.
— Что ты делаешь?
Он не думал, что её глаза могли бы стать ещё больше. Как же он ошибался.
— Целую тебя.
— Зачем?
Встав, он сделал шаг в её сторону. Она отступила на шаг назад.
Они проделали этот танец, пока она плотно не прижалась к столику в прихожей. Он загнал её в угол, поставив руки по обе стороны от её талии. Когда он наклонился, не чтобы поцеловать её, а чтобы прошептать ей на ухо, его щека слегка задела её. Грубая однодневная щетина слегка царапнула её бледную мягкую щеку. Она втянула воздух и схватила его за футболку, сжимая ткань в гармошку в своей руке.
И прямо здесь и сейчас он не знал, кто кого разыгрывает. Понятия не имел, какой был его первоначальный замысел. Он закрыл глаза и вдохнул, почувствовав аромат лемонграсса. Лёгкого, свежего и, несомненно, её. Он не мог сказать точно, колотится это её сердце или его. В любом случае, это не было хорошим знаком. Он открыл глаза, чтобы обрести равновесие.
— Ты сможешь сыграть подобного рода влечение, Кэм? Потому что если не сможешь, то ничего не выйдет. — Он отступил назад, недостаточно, чтобы освободить её, но достаточно, чтобы посмотреть на неё и увидеть, была ли она так же взволнованна, как и он.
Она уставилась на его грудь. Сглотнула.
— Это было ошибкой. Извини. — Как будто только что заметив, что всё ещё крепко сжимает его футболку, она опустила руку. — Притворись, что я никогда ничего не говорила. — Она подняла руку и протиснулась мимо него.
Ему показалось или у неё дрожал голос?
Стоя спиной к ней, он мог слышать, как она идёт к дивану, чтобы схватить сумочку, а затем — поворот ручки его входной двери. За двадцать лет, что он знал Камрин, он никогда не слышал, чтобы она о чём-либо просила, даже о помощи. Особенно о помощи.
Ни тогда. Ни сейчас. Никогда.
Это должно было быть так унизительно для неё, прийти к нему, в особенности по поводу чего-то вроде этого. А он просто чертовски её смутил. После всего, что она для него сделала…
— Я сделаю это, Кэм. — Он повернулся и посмотрел на неё, когда она остановилась. — Я сделаю всё, что тебе понадобится. Обещаю.
Она глянула на свою руку на ручке двери и кивнула, но ничего не ответила, перед тем как уйти.
Он уставился на дверь. Провёл рукой по волосам. И ещё раз посмотрел на дверь.
Наконец, он вытащил свой сотовый.
— Небольшое предупреждение не помешало бы, Хизер! — Его голос прозвучал немного резче, чем он хотел, но он только что три раза был потрясен в течение всего лишь двадцати минут.
— Знаю, знаю. Но Кэм бы меня убила. — Она остановилась, чтобы дать ему возможность высказаться. Он молчал. — Ты… сделаешь это?
Он снова посмотрел на дверь.
— Да.
— Спасибо, Трой.
Голос Хизер стал слезливым, так что он шлёпнулся на диван и глотнул своё пиво.
— Тот парень, с которым она встречалась, Максвелл, он вроде как подложил ей свинью.
Никто и никогда ничего такого не делал Камрин. Она бы никогда этого не позволила.
— Как так получилось?
— Не говори ей, что я тебе что-то сказала, ладно? Её только…
Трой поставил пиво и подался вперёд.
— Только что, Хизер?
Она молчала достаточно долго, чтобы заставить его волноваться.
— Её уволили, и она обнаружила, что ей придётся переезжать — и все это в течение одного дня. Она возвращается домой. Это, наверное, убивает её.
Ага, он знал. Лиши Камрин контроля и независимости, и у неё ничего не останется.
— Какое отношение это имеет к её бывшему?
— Он порвал с ней прямо перед её увольнением. Наговорил всякого…
Трой встал, от напряжения сильно стиснув челюсти. Если этого было достаточно плохо, чтобы расстроить Хизер, то он мог только представить, каково было Камрин.
— Что он сказал?
— Я просто думаю, что она нуждается в моральной поддержке. Скажи ей, что она красивая. Если кто и сможет это сделать, так это ты.
Камрин не была одной из тех женщин, которых мужчины должны были успокаивать. Говорить пустые, бессмысленные слова. Он был вполне уверен, что Кэм врезала бы ему, если бы он решился. Хизер это тоже знала. И они определённо не были настоящей парой, так что же, чёрт возьми, произошло, раз Хизер захотела вмешаться?
— Хизер, что он сказал?
Она замолчала. Вздохнула.
— Он обозвал её роботом. Сравнил её с рыбой в постели. — Трой заскрипел зубами. — Он спал с кем-то за её спиной.
Он посмотрел на диван, словно Камрин все ещё сидела там. Тот взгляд на её лице и всё то, что она сказала, теперь начали приобретать больше смысла. Если какой и была Камрин, то уверенной в себе. Когда же она пришла сегодня, то казалась всё той же. И он не удосужился попытаться понять, копнуть глубже.
Нет. Он отпускал шуточки и…
— Я поговорю с тобой позже, Хизер. Спасибо, что сообщила мне.
Уроки жизни согласно Камрин:
Смех является самым лучшим лекарством, только если вы именно тот, кто смеётся.
После того как в доме все уже легли спать, Камрин налила себе бокал вина и вышла посидеть на задней веранде. Здесь она могла почувствовать запах одуванчиков и свежескошенной травы. Это было единственное место, где, будучи ребёнком, она могла обрести мир и спокойствие, тайком выбираясь ночью на улицу подышать. Только сейчас она уже не чувствовала себя такой виноватой. Также это было единственное время, когда она не притворялась, что с ней всё в порядке. На небольшом, в четверть акра, участке во владении её родителей было тихо, не считая сверчков.
