— Ждорово, — благоговейно прошептала она.
— Пошли завтракать, — скомандовала Джорджия, забрала карточку и сунула ее в сумочку. — Нам скоро выезжать.
Он оказался прав: найти его было легко; особенно если сделать крюк, чтобы полюбоваться самим местом, подумала Джорджия. Дети называли его Эдемли-Холлом, потому что, когда Люси была совсем маленькой, она не могла выговорить «Эделинг».
Место было превосходное, наполненное мягкими и сочными красками. Подъездная дорожка вела к красивому мостику с чугунным ограждением над маленькой речушкой, а дальше поднималась к дому.
Дети вывалились из машины, они были возбуждены и сгорали от любопытства. Джорджия медленно шла за ними, жадно разглядывая здание.
Высоко в небо поднимались стены из поблекших от времени розовых кирпичей, цвет которых подчеркивали только что выкрашенные блестящие белые рамы. Старинная глициния покрывала одну из стен. Ее спускающиеся сиреневые метелки и ярко-зелёные листья контрастировали с поблекшей стеной. Старые вазы, увитые плющом, обрамляли ступени, ведущие к двери. В последний раз окинув все взглядом, она поставила детей рядом с собою и позвонила.
Послышались непонятные звуки, они услышали строгий окрик, и раздался жалобный вой. Наконец дверь широко раскрылась. На пороге стоял Мэтт в джинсах и хорошо отглаженной белой рубашке. Он выглядел моложе и весьма привлекательно.
Джорджия попыталась сказать что-нибудь вразумительное, но не успела. Дети увидели собаку и в экстазе засуетились вокруг нее.
Женщина с некоторой тревогой смотрела на них.
— Надеюсь, она спокойная?
Рука Мэтта опустилась на лохматую серую голову собаки, которая была как раз около его бедра, и он улыбнулся.
— Он смирный. Его зовут Мэрфи. Это ирландский волкодав.
— Очень уместно, чтобы держать вас в строгости, — выпалила, не подумав, Джорджия, и Мэтт, запрокинув освещенную солнцем голову, рассмеялся.
— Заходите. Я завтракаю. Садитесь со мной. Вы поели?
— Да, — ответила она.
— Но мы все равно хотим есть, — с надеждой возразил Джо.
— Джо!
— Немножечко, — дипломатично добавила Люси.
— Тогда пошли. Вы же не хотите, чтобы тосты остыли. — И он повел их через холл, мимо дверей, куда Джорджия с удовольствием сунула бы свой нос, в большую, светлую кухню в конце дома.
Было ясно, что везде идет работа. Там и тут висели провода, стены были в заплатках и шпатлевке, царил полный беспорядок.
Многие люди выбросили бы старые буфеты и заменили бы их новой мебелью. Но здесь было хорошо и с плохо сочетающимися предметами мебели, и с оббитой раковиной для слуг. Посередине кухни стоял огромный стол, на одном конце которого лежали кипа газет, тосты, масло и прочая дребедень, а на другом свернулся клубком толстый рыжий кот.
Джорджия все отдала бы за такой стол. За комнату, в которой можно поставить такой стол!
Люси бросилась прямо к коту и стала мучить его, и животное, надо отдать ему должное, ничуть не возражало, только восторженно заурчало.
— Кофе? — предложил Мэтт, подняв кофейник, и до нее донесся тонкий аромат настоящего свежего кофе. Она почти оттаяла.
— Спасибо. Никогда не успеваю сварить настоящий кофе, — призналась она.
— Я делаю его только в выходные, что-то должно оставаться святым.
Он улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки, и она стала успокаиваться. Возможно, накануне он просто был в плохом настроении.
Мэтт усадил детей на стулья, дал им тосты и домашнее варенье и протянул Джорджии кофе, придержав кружку, когда та бралась за ручку.
Она встретилась с ним взглядом. Его глаза были задумчивыми, с легким оттенком сожаления.
— Говоря о вчерашнем вечере... мне жаль, что все так плохо началось. Может, попробуем еще раз?
Она почувствовала облегчение — то ли оттого, что возникла новая возможность сделать проект реставрации, о котором мечтала, то ли от перспективы побыть с Мэттом наедине. Этого она не знала и не осмелилась уточнить. Просто улыбнулась ему.
— Звучит приятно, — пробормотала она, и он подмигнул, глотнул кофе и отвернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как рыжий кот слизывает большой кусок масла с тоста Люси.
— Скэлли, противный, — пожурил он и согнал кота со стола. Тот недовольно запротестовал, но Мэтт выставил его за дверь черного хода и плотно закрыл ее за собой. — Он такой воришка. Я дам тебе другой тост. — Он забрал у Люси облизанный кусок и выбросил его в мусорное ведро.
— Ничего, — заметила Люси, хлопая глазами. — Мне нравитша Шкэлли.
— Я уверен, что и ты ему нравишься, особенно если отдаешь ему свой завтрак, но он и так слишком толстый. Ему следует гулять и ловить мышек, а не сидеть здесь и красть масло.
Джорджия подавила улыбку, наблюдая, как Мэтт общается с детьми. Он был так естествен, что стало интересно, есть ли у него свои собственные; может быть, они живут с его бывшей женой?
Эта мысль странно уколола ее. Слишком уж рано для таких чувств, как ревность!
В кухню торопливо вошла женщина, и собака радостно кинулась к ней, виляя хвостом.
— Ах, Мэрфи, перестань, — укоризненно произнесла та, вытирая обслюнявленную руку о юбку. — Мэтью, что надо сделать?
— Займись этими маленькими разбойниками. Думаю, пока их успокоит еда, а потом предоставляю их тебе. Джорджия, это миссис Ходжес. Моя экономка. Миссис Ходжес, это миссис Бекетт, а это ее дети Джо и Люси.
Джорджия посмотрела на приятное лицо женщины, по-матерински улыбающейся ее детям, и почувствовала облегчение. Похоже, она легко справится с двумя ребятами, а это означало, что можно спокойно приняться за дело, ради которого она приехала сюда.
— Возьмем кофе и побродим?
— Хорошо. — Она встала, взяв свою кружку, и пошла за ним.
К ее удивлению, он не вышел из дома, а повел ее через холл на изящно изогнутую винтовую лестницу, ведущую на верхний этаж. Что, черт возьми, он делает? — подумала она, запаниковав.
Он дошел до двери, потянулся к ручке, и Джорджия снова подумала о том, что судьба хуже смерти. Неужели он хочет отвести ее в спальню и соблазнить, пока экономка присматривает за детьми? — подумала она, и к горлу подступил истерический смешок.
Но Мэтт, распахнув дверь, провел ее в гостиную, старую и обветшавшую, но когда-то, несомненно, великолепную, и остановился перед большим окном, выходящим в сад.
— Вот в чем проблема, — задумчиво произнес он. Джорджия, успокоившись, глянула вниз, в хаос огороженного, почти квадратного сада, который весь был покрыт кротовыми кочками и чертополохом, а по краям виднелись жалкие остатки розария, забитого сорняками.
Она не могла не рассмеяться. Ей стало неловко, но на его лице тоже появилась улыбка.
