- Как это возможно? Такого не бывает, да? – спрашиваю у собственного отражения, но мне никто не отвечает, как и ожидалось. Промываю ранки холодной водой и закусываю нижнюю губу от боли, нахожу что-то похожее на бинт и кое-как забинтовываю ладонь.
Я хочу узнать всю правду. Хочу узнать кто я на самом деле, но при этом мне надоело чувствовать эту тупую, глухую, никому ненужную боль и чувство одиночества.
- Лилия...
Мне нужно кого-нибудь увидеть. Почувствовать, что я хоть кому-то нужна в этой чертой жизни, но она не появляется, я все так же стою возле раковины в одиночестве. Никто не должен знать, что я чувствую на самом деле, пора одеть маску равнодушия и безразличия ко всему живому и, в моём случае, неживому. Все, теперь я точно решила больше никого не подпускаю к себе, хватит с меня этого вранья. Ещё раз умываюсь ледяной водой и выхожу из ванной. Нахожу в чемодане платье и косметичку. Замазываю таналкой круги под глазами, наношу на ресницы тушь, делаю высокий хвост и смотрю в маленькое зеркальце теперь моё отражение не такое страшное и людей я не напугаю, если что.
Выхожу из комнаты и иду неизвестно куда, просто вперёд по коридору, иногда поворачиваю и спускаюсь по лестнице. Слышу смех из одной закрытой двери, подхожу к ней и читаю надпись "Столовая". Внезапно живот предательски урчит, и я вспоминаю, что последний раз ела несколько дней назад.
Собрав свою волю в кулак, открываю дверь и вхожу, как только я пересекла порог, то повисла тишина. Четыре пары глаз осматривали меня внимательным взглядом, когда их взгляд дошёл до моей ладони, то у всех, как по команде расширились глаза, а Антон и Марк нахмурили брови. Мне стало как-то не по себе, даже противно смотреть на них, поэтому я начала осматривать столовую: зал был довольно большой, столы были не очень большие на три-четыре человека. Я села за ближайший стол и тут же передо мной появился завтрак, и по закону подлости эта была каша, компот и пара булочек. Довольно обычный, человеческий завтрак, я-то ожидала чего-нибудь необычного. Есть я очень хотела, но каши я не переносила ни в каком виде, поэтому я взяла булочку и начала есть, когда доела первую булочку, то дверь опять открылась. На пороге стоял довольно высокий симпатичный парень с чёрными волосами, даже чернея чёрного, я бы сказала, что он крашенный, но мне так не казалось, а глаза были неестественно голубые.
«Чёрные волосы и голубые глаза? Что за ошибка природы? Или просто я привыкла к стандартам» – подумала я. И в этот момент он заметил меня, его бровь поднялась вверх, а глаза расширились в удивлении, под его взглядом я поежилась, но взгляд не оторвала. Этот парень был мне очень знаком, будто я его знаю, но я бы точно запомнила такое сочетание волос и глаз. Он уверенным шагом пошёл в мою сторону.
«Чёрт, только этого мне не хватало» – подумала я и, встав, пошла к выходу, когда я проходит мимо него, он схватил меня за локоть, таким образом, остановив, наклонился к уху и прошептал:
- Да ладно тебе, Эли, неужели ты меня боишься? Раньше все боялись тебя.
Не дав мне ничего ответить, он отпустил мой локоть и с довольной улыбкой направился к столу, а я, как дура, стояла и смотрела на него. Взяв себя в руки, я пошла дальше, куда и собиралась. Хотя никуда я и не собиралась, мне до сих пор жутко хочется есть. Он прав, я просто испугалась и сбежала, как последняя трусиха, но этот парень слишком уверенно себя чувствовал, а в глазах играли чуть заметные чертики.
В комнату идти не хотелось, поэтому я пошла искать двор. Все мои попытки увенчались неудачей. Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Я ненавидела чувствовать себя беспомощной, но в последнее время именно это чувство преследует меня вместе с друзьями: болью и одиночеством. Слишком много чувств для шестнадцатилетней девочки, которая хочет жить своей обычной, заурядной жизнью. На глаза начали наворачиваться слёзы, но я их сдержала, хватит уже разводить здесь сырость.
- Помочь? – раздалось прямо возле моего уха.
Это была не Лилия, это был мужской голос. Я испугалась и, не найдя другого выхода, как замахнуться левой больной рукой и ударить его, но он успел увернуться и моя рука впечаталась прямо в стену. Резкая, оглушающая боль пронзила ладонь, а вместе с ней все тело, в ушах начало звенеть, а если бы глаза были открыть, то и искры посыпались из глаз.
Я уже хотела схватиться за больное место, но незнакомец не дал мне этого сделать, опередив меня. Мало того, что я опять повредила руку из-за этого напыщенного индюка, так он меня ещё куда-то потащил. Глаза открыть я боялась, конечно, я и раньше спотыкалась о собственные ноги, но сейчас я чуть ли не падала, так как просто не успевала за ним идти. Вот он остановился, я осторожно открыла один глаз, перед его ногами была лестница.
Я хотела спросить, что он творит, но не успела, потому что он подхватил меня на руки и зажал рот ладонью, скорее всего, чтобы я не возмущалась и не кричала. Как можно обращаться так даже со мной. Я хотела начать вырываться, но боль в руке опять дала о себе знать. Как настолько сильно могут болеть четыре маленьких, неглубоких пореза? Я опять зажмурилась, не знаю, сколько он меня нес, но он остановился и убрал ладонь с моего рта, и, кажется, открыл дверь.
Внезапно он посадил меня на кровать или на что-то похожее на неё, когда за ним захлопнулась дверь я, наконец, открыла глаза. Комната похожа на мою, но в тёмных тонах.
«Зачем ему это? Да и вообще кто он?» – сидела и думала я. Даже, когда я открыла один глаз, мне не удалось его рассмотреть. Сейчас мне стало очень страшно, почти как во сне, хотя там был почти панический ужас, а сейчас просто страх.
- И что дальше? – спросила я, не надеясь на ответ.
- Ну, даже не знаю, для начала надо осмотреть твою ладонь, а потом намылить тебе шею.
Я была возмущена таким поведением: из-за него я ударила стену больной рукой, он притащил меня чёрт знает куда, и пытается выставить все так, будто виновата я. Согласна, в чем-то я виновата, но не в этом.
- Напыщенный индюк, – сказала я и с вызовом посмотрела на него. К моему удивлению это был парень из столовой. Можно было догадаться. Ведь это слишком предсказуемо, но моя голова отказывалась нормально работать.
- Не в твоём положении меня обзывать и играть со мной в «гляделки», - спокойным тоном произнёс он, но глаза горели огнём, но не из-за гнева или злости, это было что-то другое. По нему было видно, что он со мной играет и всего лишь издевается, но я это напрочь отказывалась принимать.
- Зачем ты это делаешь? – он искренне удивился моему вопросу.
- То есть, ты меня не узнала?
«Узнала? А должна? Кто он вообще такой?» – в голове вертелось сотни вопросов, но я всего лишь ответила:
