— Даже если бы они объявили о своих планах по радио или телевидению, то не могли бы выразиться яснее.
Голос Дерека был так же сух, как и улыбка.
Однако, взяв другой бисквит, он начал разламывать его на куски с такой неприкрытой агрессией в движениях, что Эльвира невольно содрогнулась. Как заставить его успокоиться?
— А ты никогда не задумывался о том, что бы случилось, если бы мы не пришли тогда к согласию?
Вопрос заставил Дерека замереть. Казалось бы, она добилась того, чего желала. Так почему же от его неподвижности, молчания, пристального взгляда зеленых глаз холодок побежал у нее по спине и кожа покрылась мурашками?
— Все время, — наконец ответил Дерек. — Если бы мы тогда не согласились встретиться… если бы я тебя не поцеловал… то нам не пришлось бы сейчас обсуждать эти вопросы.
Пойти на ту встречу пришлось хотя бы потому, что это казалось легче, чем продолжать возражать и спорить. Подвергшись длившейся несколько недель обработке, начавшейся с тонких намеков и окончившейся недвусмысленными предложениями, они решили, что с них хватит. Обработка велась постоянно, при каждом удобном случае, даже за обеденным столом. Они, мол, замечательно смотрятся вместе и прекрасно дополняют друг друга, их союз просто обречен на успех, к тому же объединение двух семей осчастливит всех их родных. В конце концов Эльвире уже хотелось кричать.
Именно тогда Дерек пришел к ней с предложением, которое, как он надеялся, поможет им вновь обрести хоть немного спокойствия.
— Почему бы нам не уступить? — спросил он. Кривая усмешка и усталый голос показывали, что Дерек изнемогает от всего этого ничуть не меньше, чем Эльвира. — Я не стремлюсь к браку, да и ты тоже. Но если мы согласимся встретиться где-нибудь хотя бы раз… просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет… может быть, они оставят нас в покое.
— Это может сработать, но ненадолго. Если мы встретимся, это удовлетворит их лишь на время. Неужели ты думаешь, что они будут долго раздумывать, прежде чем снова вцепиться нам в глотки? Начнутся расспросы: попросил ли ты уже моей руки, когда наша помолвка, назначили ли мы уже день свадьбы?
— Вот тут-то мы их и обманем, — возразил Дерек. — Больше одного свидания нам не понадобится. После него мы объявим, что из этой затеи ничего не выйдет, что мы терпеть друг друга не можем.
Таков был план. Только сработал он совсем не так, как было задумано. Вместо этого жизнь распорядилась совершенно иным образом, сдав им такие карты, которыми играть с судьбой оказалось невозможно.
По окончании их первого свидания Дерек пригласил ее в свой дом, расположенный всего в пяти километрах от дома ее родителей, выпить по чашечке кофе.
— Почему бы нам этого не сделать, — смеясь, сказал он. — В конце концов это наше первое и единственное свидание.
К сожалению, подумала тогда Эльвира. Вечер ей понравился, и, если бы Дерек попросил ее о еще одном свидании, она, пожалуй, согласилась бы. Что ж, кофе все-таки было лучше, чем ничего.
Когда они уже выпили кофе и Эльвира собралась домой, Дерек вызвался ее проводить.
— Значит, как договорились. Мы встретились… и оказалось, что мы терпеть друг друга не можем и видеться больше не желаем.
А потом, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Дерек попросил разрешения поцеловать ее на прощание… в щеку. Но в последний момент Эльвира повернула голову, и он угодил прямо в губы. Стоило их губам встретиться, как мгновенно вспыхнувшее желание заставило обоих перестать думать и начать действовать.
Казалось, будто они попали в самое сердце чувственного смерча, оторвавшего их от реальности и возвратившего обратно лишь в состоянии полного изнеможения. Эльвира не помнила, сколько раз той ночью они занимались любовью. А когда наконец, медленно и неохотно, к ним вернулась способность соображать, наступило уже утро следующего дня и уверять кого-то в том, что они не переносят друг друга, было просто нелепо.
Когда Дерек и Эльвира вернулись с приема, было уже три часа ночи.
— Как я рада, что мы наконец-то дома! — объявила она, со вздохом облегчения опустившись на диван и сбросив туфли на высоком каблуке. — С ног валюсь от усталости!
— Ты уверена, что все позади? — к великому удивлению Эльвиры, спросил Дерек, и странно резкий тон его голоса заставил ее выпрямиться и с недоумением посмотреть на мужа.
— Разумеется. Разве это не так?
Пожатие плеч было вроде бы обычное, абсолютно безразличное, однако взгляд говорил совсем о другом. Пронзительный, напряженный, он напоминал взгляд кружащего высоко в небе ястреба, поджидающего подходящего момента, чтобы ринуться на добычу. Эта мысль невольно заставила Эльвиру поежиться.
— Откуда мне знать, — сдержанно ответил Дерек. — Может быть, ты мне скажешь?
— Мне нечего тебе сказать.
— Нечего?
Он подошел к стоящему в дальнем углу гостиной столику с серебряным подносом, на котором находились бутылки и бокалы. Для встревоженной Эльвиры звук вынутой пробки в тишине комнаты показался неестественно громким. Другим звуком было слабое шипение горящего в камине угля, разожженного экономкой, предупрежденной об их позднем возвращении. В углублении эркера стояла рождественская елка, немногим меньшая, чем в доме Айзека Годдарда.
— Ты в этом уверена?
Внимание Дерека было вроде бы сосредоточено на процессе наливания напитка, однако напряженная поза говорила об обратном.
— Дерек, что это такое? Допрос?
— Только если тебе хочется так считать. Выпьешь?
Подняв бутылку коньяка, он повернулся к ней, вопросительно подняв бровь, но, увидев отрицательный жест головой, поставил ее обратно на поднос.
— Мне так… — К крайнему раздражению Эльвиры, голос изменил ей, сорвавшись на хрип.
Чтобы продолжить, ей пришлось сглотнуть вставший в горле комок. — Мне так показалось.
И что именно ты хочешь от меня услышать?
— Все, что ты желаешь мне сказать.
Дерек не сомневался, что ей есть что ему сказать. Правда, на приеме для этого возможностей было мало. За ужином их все время прерывали друзья и знакомые, а потом подошли с поздравлениями родители Эльвиры. Удобный случай поговорить наедине так и не представился.
А ведь жена хотела поговорить с ним именно наедине — в этом Дерек был уверен. Их общее стремление иметь ребенка и его желание дать деду вожделенного наследника являлись более существенной частью скрытых причин их согласия на брак, чем безумная ночь любви в день первого свидания. Почему-то Эльвира не пожелала заявить во всеуслышание о своей беременности, хотя лучшего случая для этого, чем сегодняшний прием, придумать было трудно.
