– Меня тошнит, – сказала она, когда в комнату пришла Агнес.
– Опять! Это свинина. Я им все время говорю, чтобы в такую погоду свинину не готовили, но меня никто не слушает.
Резкий запах поднялся от ковра, лежащего на полу.
– Нет, это ковер… Тошнотворный запах.
– Он никогда вас раньше не беспокоил! Нет, он ничем не пахнет! Ти! – вскрикнула Агнес – рубашка Ти в этот момент упала с плеч, открыв заметно увеличившиеся груди. Ти наклонилась над тазом, затем вяло откинулась на спину, выпуклый живот слишком сильно натянул ткань.
– Дайте мне посмотреть! – скомандовала Агнес. – Не будьте глупой, у вас нет ничего такого, чего нет у других! О, Боже мой!
Агнес прижала руку к губам, сглотнула, потом заговорила очень спокойно и раздельно:
– Послушайте меня, когда у вас последний раз было… вы знаете, когда это было в последний раз?
– Не помню, может быть, в мае.
– О, Боже! Потом точно не было?
– Кажется, да.
– Кажется? Вы не знаете? Вы не знаете, что с вами происходит? Вы не смотрели на себя?
– Что это? Что, Агнес, что?
– Иисус и святые угодники, она спрашивает, что это! У вас будет ребенок! Вы этого не знаете? Кто это? Где вы были? – выкрикивала Агнес, треся Ти так, что золотые кольца в ушах прыгали. – Как? Вы никуда не ходили!
От ужаса Ти не могла говорить. Расширенными глазами Агнес всматривалась в лицо девочки:
– Это не… это не может быть… это не этот проклятый Клайд? Говорите! Говорите!
Ти, шатаясь, встала.
– Боже мой, я говорила вам, Ти, я говорила… – Агнес обняла девочку, пытаясь ее утешить. – Вы догадывались, да? Вы должны были. И боялись об этом думать. Бедное дитя… этот дьявол… что нам с вами делать?
– Я не знаю… Мне никто никогда не говорил, – зарыдала она.
– Что мы будем с вами делать? Господи Боже, что? – повторяла Агнес.
Ужас женщины передался девочке, по коже побежали мурашки, зубы застучали.
– Вы мерзнете! – Агнес натянула на Ти одеяло. – Такая жара, а вы мерзнете. – Она растерла Ти спину, раскачиваясь и причитая. – Мужчины! Я вам говорила…
– Ты не говорила мне…
– Вы правы, я рассказала недостаточно. Мужчины! Им нельзя доверять, ни одному из них. И чем скорее девочка заучит это, тем лучше для нее. О, этот мир поганое место для женщин, да, да…
– Что со мной будет, Агнес?
– Я не знаю, но я знаю только одно, я позабочусь о вас, не сомневайтесь ни на минуту. Агнес позаботится о вас.
В этой нарядной комнате, в это обычное утро, посреди обычных утренних звуков – голосов, звона косы на лугу, пения птиц за окном – плакали две женщины, одна от страха, другая от гнева.
Подобно животным, боящимся покинуть свою клетку, Ти всю неделю просидела в комнате. Агнес приносила ей на подносе еду, но она не могла есть.
– Что говорит Дедушка?
– Что тут говорить? Его сердце разбито.
– Он будет со мной разговаривать?
– Будет, будет.
Она хотела знать, что происходит, что должно случиться. Стоя за приоткрытой дверью, она ясно слышала разговор Дедушки и Агнес. Они сидели в кабинете.
– Наши девушки, по крайней мере, знают, как уберечь себя, – говорила Агнес. – Они носят с собой ножницы или булавки – Она засмеялась. – Это не всегда помогает, но они хотя бы знают, что происходит, если что-то происходит! Молодые белые леди – бедный ребенок – они глупы, как младенцы, пока не выйдут замуж!
Разговор стал неразборчивым, наконец Дедушка сказал:
– Что ж, пусть все идет, как есть, Агнес, ничего не поделаешь… Мы любим ее, и мы поможем ей. Если ее мать когда-нибудь узнает…
– Господь и святые угодники, это убьет ее!
– Не думаю, – мрачно сказал Дедушка. – Ей будет тяжело жить. По крайней мере, здесь.
И Дедушке тоже, подумала Ти. Она прижалась лбом к двери. Если бы я могла умереть и забрать это… Но я не верю этому, правда… Это ошибка. Все должно каким-то образом исправиться… Но как?
– Клайда нашли на другой стороне острова, – сказала Агнес. – В Лайм-Рок. Кажется, у него там семья.
– Да? Неужели? Я хочу, чтобы ты кое-что передала ему. Скажи ему… скажи ему, что я хочу его видеть. Он нужен мне, чтобы поехать на рыбалку. Он знает, как обращаться с моей лодкой.
Через шесть дней вечером Дедушка наконец пришел в комнату к Ти. Она просто сидела у окна и глядела на сумерки, когда почувствовала, что он стоит на пороге.
– Можно? – мягко спросил он. Он вошел и сел в противоположном углу. – Я должен тебе кое-что сказать, но сначала вот что… Я сегодня ездил на рыбалку. Лодкой управлял Клайд. Произошел… несчастный случай. Океан был очень неспокойным. Он упал за борт, и я не смог помочь ему… Он всегда плохо плавал.
Она не отозвалась.
– Я подумал, что ты захочешь узнать.
Она посмотрела на своего Деда, ожидавшего ответа. Его усталые глаза светились заботой. В ее глазах не было ничего, кроме пустоты. Она чувствовала, как внутри нее нарастает волна безжизненности. Клайд умер, и это сделал Дедушка. Факт был прост, но ее мозг работал так медленно, что ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать его.
Дедушка подошел к ней, погладил по волосам:
– Тяжело. Справедливость и милосердие. Да, – пробормотал он про себя. – Тяжело. Очень тяжело.
«Значит, он мертв. Мертвы Браунинги, королевский попугай и каменные цветы Гауди в Барселоне. Юношеские мечты. Зачем ты все это испортил, не только мне, но и себе? У тебя было столько всего, ради чего стоило жить; даже если бы ни одна мечта не осуществилась, сколько всего было у тебя в душе».
«Странно, – подумала она, – я уже не чувствую той злобы, что была раньше. Что-то изменилось. Дедушка рад, что он мертв. А мне жаль, ужасно жаль».
– Ти, девочка, – произнес Дедушка, – я все обдумал. Ты поедешь во Францию. У меня в Париже есть старый друг, художник. Он сделает для меня все, что угодно. И для тебя. Я доверяю ему.
– Франция, – повторила она.
– Во Франции на подобные вещи смотрят иначе, чем у нас.
Он имеет в виду скандал. Хотя он страшно гордился своим французским происхождением, он всегда говорил, что у французов нет морали.
– А потом?
– Посмотрим. Не все сразу. С тобой поедет Агнес. На корабле вы, конечно, будете есть порознь, но во Франции она будет твоей подругой. Вы сможете жить вместе, вместе сидеть за одним столом.
– Вместе за одним столом?
– Да, во Франции это возможно. У них нет предрассудков насчет цвета кожи. Она позаботится о тебе. Она знает, что делать. Может, пойдем поедим? Агнес сказала, что ты ничего не ешь.
– Я не чувствую голода.
– Пойдем, Адела все еще на кухне. Она даст тебе печенья и фруктов. Пойдем. Они думают, что у тебя была лихорадка.
– Дедушка, – прошептала она, – я не знаю, смогу ли я все это выдержать.
