И все же это лишь человек, а не жуткий фантом, не сгусток ночного тумана. И человек-то, как видно, пустой. Вот и поза его чем-то раздражала ее. Да и слова насчет частных владений не выказывали особо большого ума. Тропа эта совершенно никому не нужна, ибо пустынна. Да и опасна к тому же. Обычно частные владения имеют гораздо более удобные и прямые пути следования, какие-нибудь аллеи, например, или посыпанные гравием дорожки…
А тут что? Повсюду, насколько простирался взгляд, лишь камни и море, принадлежащее всем, и никто не имеет права присвоить все это. Дом может быть чьим-то, земли и лес – допустим, но лоскуток побережья – часть Корнуолла, которая должна быть доступна всем.
– Теоретически – да, согласна, я вторглась в частное владение, – надменно сказала она, стараясь подавить свой страх хотя бы внешне, ибо в душе у нее все еще царило смятение. – Но что значит слово «вторжение»? Я ничего не взяла, не испортила, не оставила никаких следов своего присутствия. Преследовать меня по суду за подобное вторжение было бы просто нелепо. Хотя бы потому, что вам не удастся найти никаких доказательств того, что вам причинен ущерб. Можете, конечно, поискать, но только время зря потеряете.
– Хорошо, допустим, что теоретически это абстрактно. Вы сами, однако, крайне осязаемо присутствуете на моей тропе, на моей земле, вот это я и называю вторжением, – неодобрительно проговорил он, глядя на девушку сверху вниз и, к своему удивлению, не видя в ее присутствии ничего «осязаемого», тем более «крайне осязаемого».
Самой Кэтрин слово тоже не понравилось. Нечего ее осязать! Что значит «осязаемо» по отношению к ней? Что если он наклонится и прикоснется к ней, придется закричать или убежать, хотя по здравом размышлении именно бежать-то ей и не рекомендуется. Она не робкого десятка, но в данном случае придется сделать исключение и вести себя миролюбиво. Он подавлял ее своим присутствием. Кэтрин никогда в жизни не видела никого, подобного ему, а потому испытывала какой-то непонятный внутренний трепет, который смешивался со страхом, и от этого неуловимого смешения голова ее закружилась.
– Тетя предупреждала меня, что я могу нарушить границы чужих владений, – умудрилась она сказать спокойно и даже довольно весело. – Но, честно говоря, я не думала, что кого-то может смутить или рассердить такой пустяк, как мое присутствие на тропе, идущей вдоль обрыва. И вряд ли меня по ошибке можно принять за банду юных хулиганов, крадущихся, чтобы напроказить, да и слишком много лет прошло с тех пор, как я сама лазала в чужие сады за яблоками.
С минуту он молча смотрел на нее, слегка приподняв брови, и всю веселость Кэтрин как рукой сняло. Она увидела, что его полночно-черные глаза начинают подозрительно мерцать, и где-то там, в их глубинах, вспыхивают серебристые искры. Но когда на его губах промелькнуло нечто вроде улыбки, она осторожно перевела дыхание. Однако облегчение не было полным, ибо один Бог знал, что могло значить его веселье. Кстати, такое подобие улыбки не назовешь признаком хороших манер. Если это и юмор, то ледяной, отмеренный какой-то очень точно взвешенной порцией. Темные глаза сузились, образовав дотошливо-внимательный прищур.
– Ну? – Она агрессивно вздернула подбородок и, поскольку он ничего не сказал, продолжила: – Что вы предпримете? Дадите мне разрешение на продолжение вторжения или выпроводите меня со своей территории со всеми подобающими случаю церемониями?
– Что вы здесь делали?
– Рисовала дикую природу. Это место над обрывом точно соответствует тому, что мне требуется в настоящий момент.
– В самом деле? – спросил всадник холодно, явно скучающим голосом, затем обернулся и посмотрел в ту сторону, откуда она шла. – И что же там рисовать? Морских чаек?
Кэтрин показалось, что он насмешливо усмехнулся, и это ее задело.
– Нет, морских чаек я могла рисовать и возле коттеджа моей тетушки, с чайками все гораздо проще. Но мне необходимо было рисовать именно здесь, посидеть на заброшенной земле, заглянуть и травы, чтобы… – Кэтрин вдруг рассердилась на себя, чего ради она пускается в столь подробные объяснения? – Знаете, вы мне просто скажите, могу ли я прийти сюда рисовать завтра, а может, и еще день-два, чтобы закончить свою работу? Просто ответьте, могу ли я прийти или вы будете настаивать на неприкосновенности своих владений, и покончим с этим.
Грозные брови при ее нахальных словах нахмурились, и он буквально пронзил собеседницу взглядом, глаза его озаряло темное пламя. Кэтрин показалось, что он коварно проник в ее мысли и увидел, какого страха нагнал на нее, но она продолжала держаться весьма храбро.
– Ну, если вам угодно, – наконец буркнул он, выказывая такую малую заинтересованность в ее мелких делишках, что Кэтрин это показалось весьма обидным.
Какая странная перемена: сначала дико напугал ее своим появлением, а теперь вдруг – полное безразличие. Она бросила на него сердитый взгляд и продолжила свой путь. Какого черта этот тип явился перед ней в образе сущего демона? Неужели только для того, чтобы напугать? Ну так пусть знает, напугать ее непросто. А если она и испугалась, то виду не подала, так что у него вряд ли есть повод ликовать, считая, что своей идиотской цели он добился. Глупо все это…
Думая так, Кэтрин шла, затаив дыхание и надеясь, что он повернет свою огромную лошадь и уедет пугать еще кого-нибудь, если таковые в его пустующем поместье найдутся. Но он не повернул лошадь, видно решил пугать ее и дальше, чем вызвал у нее дикое раздражение. Он тронул поводья и вмиг оказался рядом с ней.
Лошадь своим приближением затруднила ей путь по опасному участку тропы. Впрочем, преследователь явно не имел цели спихнуть ее с обрыва. И все же огромные размеры коня мешали ей беспрепят ственно двигаться по середине тропы. Один неверный шаг, и больная нога может подвести. А тут возникло еще одно неудобство: тропа здесь подходила слишком близко к краю обрыва, это было едва ли не самое опасное место на всем пути.
– Кто ваша тетя? – спросил Джейк Трелони, прервав затянувшееся молчание.
– Клэр Холден, – ответила Кэтрин, подавив раздражение и взглянув на него со всем возможным миролюбием. – Она живет в «Джесмин-коттедже», в конце этой тропы, там, где…
– Мне известно, где находится «Джесмин-коттедж». Знакома и мисс Холден. Весьма энергичная леди. Когда я был мальчиком, она однажды отвесила мне оплеуху.
– По заслугам, я думаю, – пробормотав Кэтрин, вспомнив, что ее тетя была некогда единствен ной учительницей в маленькой сельской школе. Таковы были методы ее обучения?
– Нет, это не связано со школой. Просто мы с ребятами лазали к ней в сад за яблоками, а попался я один.
