— Боишься? — Она кивает, не сводя зачарованного взгляда с его гуляющих вверх и вниз пальцев, и Зубов, совершенно неожиданно для себя, предлагает, — если не хочешь… Прекратим.
Все внутри настолько яростно протестует, что даже сердце болеть начинает.
Член отчетливо дергается, словно собирается проорать снизу: «Ты охерел, дурак? Какое «прекратим»? Я же лопну, блять!»
Но Зубов смотрит только на свою Клубничку. И ждет ее решения. Принуждать девчонку — последнее дело. Она должна понимать, что в безопасности и может уйти.
Мужик тем и отличается от зверя, что в любом состоянии способен думать башкой, а не головкой.
— Нет, нет-нет! — Она с трудом отрывает взгляд от ласкающих пальцев на члене и смотрит в глаза напряженно ждущему ответа Зубову, — просто… Не ожидала… Он — такой большой… Он… Разве поместится?
Наивность и серьезный взгляд в очередной раз больно бьют в сердце.
Черт, такая еще девчонка! Куда ты лезешь, Зубов???
Куда?
Ей надо в первый раз с каким-нибудь парнем, ее возраста… А ты на десять лет старше…
Одна только мысль, что на его месте может быть кто-то другой, какой-то сосунок из универа, например, неожиданно клинит и без того воспаленный мозг. Ну уж нет! Это — его Клубничка! Он ее хочет и он ее возьмет!
— Все будет хорошо, Клубничка, — уверяет Зубов и мягко притягивает девушку к себе, шире распахивая податливые бедра.
— Оближи, — проталкивает два пальца в с готовностью распахнутые губы. От прикосновения юркого язычка к фалангам дергает током синхронно сердце и член, но Зубов мужественно терпит.
Опять ложится на нее, заменяет пальцы своими губами, глубоко и долго целует. И одновременно повторяет тот же трюк, что в машине. Проталкивается в гостеприимную влажность и тут же массирует клитор.
Глаза Клубнички закатываются от кайфа, она еще шире распахивает ножки, гнется, стонет и пытается насадиться глубже на ласкающие пальцы.
Отзывчивая на редкость девочка, много не надо ей, чтоб кончить.
Красиво, сладко и долго.
Буквально пара движений, буквально чуть-чуть потереть, тронуть, прижать… Идеально настроенная скрипка в его руках.
Она все еще кончает, содрогаясь и выстанывая его имя, когда Зубов заменяет пальцы членом.
Он делает все быстро, в одно движение.
Девчонка настолько раскрыта, настолько готова, что никакой преграды даже и не чувствуется. Практически не чувствуется.
Для него — невероятный кайф, потому что настолько туго, настолько обволакивающе она сжимается вокруг его члена. И невозможно подождать, замедлиться! Он и так столько терпел! Столько ждал!
Катя раскрывает широко глаза, стонет уже не от кайфа, от боли, слезы текут из глаз, а ножки судорожно сжимаются на его спине.
— Потерпи чуть-чуть, — это все, на что способен в данный момент Зубов, только на такой утешающий хрип. Ну, и еще на жадный поцелуй в губы и легкое скольжение по мокрым от слез вискам, — потерпи, Клубничка… Расслабься…
И она слушается. Удивительная девчонка! Не зажимается больше, смотрит на него, не отрываясь, пытается расслабиться и даже обнимает. Тянется распухшими губами к нему, пытаясь получить хоть каплю нежности в этом холоде боли и неизбежного насилия.
Зубов старается унять себя немного и двигаться плавнее, мягче, чтоб расслабить, успокоить напряженную девушку. Он знает, что в первый раз мало кто получает кайф от секса, но по крайней мере, хочет сделать все, чтоб в будущем она не боялась…
Пусть и не с ним…
Сука, как это не с ним? С ним! Только с ним!
Он поджимает ноги в коленях, подхватывает Клубничку под попку и мягко сажает на себя, так, чтоб они сидели, прижавшись друг к другу настолько тесно, насколько это вообще возможно.
Катя ахает, болезненно кривится, ухватившись за плечи Зубова и машинально обхватывая его скрещенными ножками сильно и крепко.
— Больно… Больно-больно-больно… — шепчет, беспомощно дернувшись в железных лапах.
— Тихо, тихо, — успокаивает Зубов, — сейчас… Пройдет сейчас… Пройдет…
Он настолько плотно в ней, что самому даже больно немного. Но, судя по всему, смена позы и в самом деле, действует благотворно, потому что Клубничка его расслабляется немного и даже проявляет инициативу, сама, тихонько и неловко, покачиваясь на члене. Это невероятно кайфовое ощущение, которое хочется растянуть, и Зубов позволяет ей делать то, что хочется.
Только помогает чуть-чуть, подхватывает под ягодицы, придерживает, наслаждаясь ее тугой, тесной влажностью и безумием в заплаканных глазах.
— Такая красивая, — завороженно говорит абсолютную правду, — такая красивая…
Она закусывает губу, раскачиваясь все сильнее и уже явно получая удовольствие от происходящего. Из-за неопытности, Клубничка не понимает, как надо двигаться, чтоб кайфа было больше, и Зубов с удовольствием наставляет ее, показывая и направляя.
И, в итоге, наигравшись в учителя, опять опрокидывает на спину, утешающе целует, срываясь в своем кайфе, когда уже нет сил терпеть.
Клубничка не получает оргазма, но и боли, судя по всему, больше нет, потому что обнимает с охотой, стонет от несдержанных толчков и сжимает ногами, не отпуская до самого финала.
Зубов успевает на последних секундах выйти, кончает на гладкий, мокрый от пота животик и, облегченно выдыхая, валится рядом с измученной Клубничкой на ковер.
Сегодня, определенно, лучший день в его жизни.
7
— Мне надо… Помыться… — Клубничка приходит в себя первой, что, вообще-то, странно и немного даже обидно для Зубовского самолюбия. Хотя, это же он сейчас охерительно кончил, так, что ноги до сих пор не ощущаются, словно ватные.
А она — только в самом начале, от его пальцев. После — лишь боль.
А боль бодрит, знаете ли.
И вообще, то, что сейчас произошло, для девчонки — внове. И всякие, там, физиологические жидкости — тоже.
Конечно, хочется привести себя в порядок. Побыть одной. Может, даже поплакать?
Ну уж нет!
Зубов вскидывается, превозмогая дикий послесексовый оттяг, встает, поднимает Катю и молча ведет ее в ванную.
Клубничка краснеет, избегает смотреть на его пах, бормочет что-то про то, что сама.
Но Зубов настойчив. Разговаривать он пока что не способен толком, но тело реагирует привычно и слушается.
Водворив Катю в душевую кабину, он возится с настройками, врубает мягкий тропический душ и ступает сам внутрь, не закрывая дверь до конца, чтоб клубы пара немного выходили наружу, не дурманя и без того дурную голову.
Катя пугливо прижимается к стенке душа, глаза ее кажутся еще больше, мокрые волосы темными змеями свиваются на плечи и спину.
Зубов смотрит, понимая, что эту картину он тоже на всю жизнь запомнит. Нежная, испуганная девушка, стыдливо прижимающая ладошки к груди. Он только что брал ее, только что стал ее первым мужчиной.
Это, наверно, должно что-то для нее значить?
Для него это значит только то, что толком не распробовал. Хочется еще. Она вся — сплошной невинный соблазн, и непривычного к таким девушкам и таким эмоциям опять Зубова основательно шарашит безумием одновременно в голову и член.
Катя разглядывает его массивную фигуру расширенными глазами, прикусывает машинально нижнюю губу, потом, типа незаметно, стреляет вниз взглядом и краснеет еще гуще и мучительней, чем до этого.
Зубов знает, что она там увидела, молча отрывает одну ладошку от груди и кладет себе на член. Сжимая и показывая правильные движения и нужный ритм.
— Но вы же только что… — с тихим недоумением говорит Клубничка, машинально подчиняясь настойчивой лапе и двигая пальчиками так, как показано было.
— После всего, что было… — хрипит Зубов, немного наваливаясь на нее и мягко ощупывая ненасытными губами мокрую шейку, — ты можешь обращаться ко мне на «ты».
Катя ахает, когда нахальные губы находят правильную точку, самую сладкую, от которой кожа покрывается вкусными мурашками, и рука сбивается с ритма.
