— Пусти! Ты ужасный, злой, хитрющий! — эпитеты сыпятся как из рога изобилия. Он настолько качественно продолжает щекотать, что предположение с украденной честью уже кажется более гуманным.
— Прекратить? — шепчет на ухо, заставляя брыкаться.
— Да! Немедленно!
— Рос, хватит! У меня уши заложило, — в комнату заваливается Лобанов. — Ой! Простите…
— Сними его с меня! — требую.
— Сам слезу. Когда согласишься, — непреклонен «гость».
Начинаю икать, давиться смехом. У Ростика талант в щекотке. Наконец, сдаюсь.
— Ладно. Я рассмотрю твое предложение.
Очкарик застывает, переставая меня терроризировать.
— Отлично. Тогда пять минут на сборы.
— Нет, нет! Ты не понял. Пришли мне «коммерческое предложение» на почту и в течение месяца я его рассмотрю. А уже после приму решение. Вакансия на должность моего первого мужа слишком востребована. Буду выбирать тщательно.
(Не)коммерческое предложение
Сафин наклоняется ко мне и, подхватывая подбородок, чтобы его приподнять, перестает улыбаться.
— У меня нет ни месяца, ни недели. Мы поженимся сегодня же. И если не хочешь, чтобы твой муж, то есть я, раньше времени стал вдовцом, сейчас же доставай из сливного бочка свидетельство о рождении и иди со мной. Молча не рыпаясь. Усвоила? — цедит. Ох, какой он остроумный, слов нет!
Отрицательно качаю головой. Злится еще сильнее.
— Нужно коммерческое предложение? Как тебе такое: 4 млрд стоит одна только тачка, которую я профукаю, если не женюсь. А во сколько оцениваются мои акции, тебе вообще не снилось и знать необязательно. Только учти, тебе не хватит, даже если вся твоя семья продаст почки. Даже если твои внуки и правнуки до седьмого колена их продадут…
— Стоп! Хватит! Ты угрожаешь мне?
— Предлагаю сделку.
— В чем моя выгода?
— Тебе негде жить? Я дам тебе жилье. Хотела сдать экзамен? И его тебе куплю. Да что там, я куплю тебе весь скалодром и Степана этого, вашего тренера в придачу, надо будет и горы куплю с горцами. Нужны деньги? Тоже не вопрос. Договоримся.
Смотрю не мигая. Он решил меня купить. Какой ужас!
— Почему именно я? У тебя нет девушки? Ты же их пачками берешь, сотнями! Где они все?! — хочу отлупить себя по губам за этот вопрос, который сам с языка слетает. Но поздно.
— Девушки и жена — разные понятия.
— Конечно! Женятся на той, в ком уверен. Кого любишь! Сам подумай.
— Уже. Лишних вопросов не задавай, моралистка.
— И что мне придется делать? Понимаешь, что в наш брак никто не поверит? Где я и где ты! Небо и земля!
— Не поспоришь… Где я, а где ты… — перевирает мою фразу на свой лад. — Да плевать! Привыкнем, уживемся. Потерпим.
— Ты что и жить со мной собираешься?!
— Ну да. А как еще?
— И спать на одном матрасе?!
— Нет уж, извини. Я привык на кровати спать. Матрас на полу как-то по-спартански. Не для того ишачу с шестнадцати лет.
— Ох, — были бы руки свободны, схватилась бы за голову. — Слушай, ты прости, конечно… но я не готова. Мне всего-то двадцать, и это слишком мало для замужества. Найди себе более подходящую особу. Придумай что-нибудь в конце концов! Ты же гений?.. Так?
Ростислав сводит брови, а Лобанов начинает зевать.
— Что-то у вас не клеится. Не пара вы, — глубокомысленно замечает. — Лик, а Лик! А за меня пойдешь? Я помоложе буду. И в спальне для тебя место найдется, все компьютерами и запчастями от них не завалено! И принуждать не буду, все ласково… Хочешь конфеты лопать — лопай. Хочешь цветы — завалю розами-мимозами.
— Лобанов! Заткнулся бы ты! Знаток моей спальни… — тявкает на друга Сафин. Вместо того чтобы злорадствовать их перебранке, возмущаюсь:
— Ну, знаете! Я ни за кого из вас замуж не пойду. Уходите. Оба. Сейчас же!
Парни переглядываются, первый женишок пожимает плечами:
— Идем, Макс. Невеста упрямая. Пусть на улице поживет, раз гордая.
— Ну ты если что, знаешь, где меня искать. Вот. — Максим на матрас визитку свою кладет. — Звони. Я, в отличие от Сафина, серьезно настроен, — подмигивает. Уже не понимаю, шутка это или он правду говорит.
Молча провожаю глазами парочку гостей. И тут до меня доходит:
— Стойте!
— Передумала?
— Руки мне верни!
— Не забирал.
— Наручники…
— А, — бьет себя по лбу. — Точно.
Но вместо того, чтобы расстегнуть их, продолжает уходить.
— Ростислав! — пугаюсь по-настоящему.
— Рад бы помочь, да ключи от них дома оставил. Так что посиди поразмысли… А как надумаешь, звони. Максу. Он, может быть, спасет тебя, а я обиделся.
После этих слов хлопает дверью, и я остаюсь одна.
Оглядываюсь. Да что же это за напасть?! За какие грехи?
Но вместо того, чтобы как последняя нюня разреветься, начинаю искать что-нибудь походящее на шпильку. Чем там в фильмах открывают замок?..
Поиски завершаются неудачей. Кажется, хозяева вывезли все до последней иглы. Расстроенная и злая возвращаюсь к матрасу. Мой верный друг. Один против всех.
Ладно, лягу пораньше, отдохну. Утро вечера мудренее. Укладываюсь. Наручники, наверное, не настоящие. Не давят, и на том спасибо. прикрываю глаза, в мыслях всплывает наглая физиономия Сафина. Зла не хватает описать мои чувства. Ну, погоди. Я еще отомщу!
Постепенно злость и раздражение сменяются относительным спокойствием. Начинаю засыпать.
И вот уже почти! Но нет.
В прихожей громкие шаги, топот. Голоса. Не русские. Непонятные.
Спросонья пугаюсь, вздрагиваю, дергаюсь и падаю с матраса.
— Блинский! — бедный копчик снова получил порцию поцелуев с твердым полом.
Что же там и как смогли открыть дверь?
Ползком двигаюсь на выход. Телефон, паспорт и кошелек, вынутый из секретного места, на всякий случай беру с собой. Выглядываю в коридор, двигаясь медленно, и не верю глазам: прихожую заполонили люди в национальных костюмах. Не хватает только медведя и гитары. А, нет... Вон там и гитара в руках.
У меня дома цыганский табор! Мне, наверное, все это снится. Я брежу… Головой треснулась сильно. Каска не спасла.
Стараясь не шуметь, крадусь обратно. Спрятаться в комнате точно не удастся. Даже занавески сняли. Прикинуться спящей — не те жильцы. Унесут вместе с последним матрасом. А у меня еще и на руках оковы. Кое-как приноравливаюсь и запихиваю в рюкзачок самое ценное и необходимое — снаряжение. Среди вещей нахожу сумку. Забрасываю пару платьев, кое-что из обуви и предметы первой необходимости. К счастью, барахла немного — недавно отвозила зимнюю одежду бабушке в деревню. Возвращалась налегке, да и нарядов у меня немного. Не страдаю шопоголизмом. Тем временем слышу, как «хозяева» разбредаются по комнатам. В дверях замечаю красивую девушку лет шестнадцати. Огромные глаза, черные волосы до пояса.
— Привет! — одаривает меня взглядом. Особенно смотрит на запястья. Как-то не по себе…
— Привет… — теряюсь. — Ты кто?
— Дарина.
— А я — Лика, — отвожу глаза.
— Жила тут?
— Да. Ваша квартира теперь?
— Ага, — девушка осматривается, а затем что-то говорит на родном языке. В комнату забегают трое детей разного возраста. Им все интересно, только кроме моих вещей нечего взять. Вот они и хватают то, что плохо лежит. Я даже сообразить не успеваю, как из сумок все обратно вытаскивают.
— Ну-ка смирно! Быстро ко мне! — по-русски командует. Дети слушают, отходят.
— Думала, вы завтра переедете… мне идти некуда… квартиру не успела подыскать, — зачем-то говорю, хотя понимаю, что надо уходить. Во-первых, я буду доставлять неудобство им, а во-вторых, они будут мешать мне: из прихожей доносятся очень громкие голоса. Жильцы все прибывают.
— Что с руками? — Дарина подходит ближе и берет меня за кисти.
— Знакомый пошутил. Это розыгрыш.
Цыганка подзывает старшенького и что-то ему говорит. Он быстро оказывается рядом, и, не успеваю заметить, как руки снова свободны.
