мне очень нравится этот его белый свитер. И то, что на его теле нет ничего лишнего, кроме кубиков.
Он чуть сводит брови, а я пожимаю плечами. Ну кто он мне? Ведь ведет себя как дядя. Пусть будет дядей.
– Дядя. Ты здесь живешь?
– Ну не прямо в магазине, но рядом, на Обуховской. А ты чего тут?
– Да вот у дяди Кирилла девушка в больницу попала. Покупаем фрукты, надо еще вкусняшек купить, колбасы, курицы, по мелочи, в общем.
– Давай помогу, а то, я смотрю, скучаешь. Ты, кстати, уже послушала трек, аранжировку?
– О, я его прямо-таки заслушала до дыр вчера вечером. Про все забыла.
– Он четкий. Ну ты, кстати, ниче такая.
– Да? – смеюсь. Зато прямолинейно. – Спасибо.
– Ну да. Я думал, московские телки все нос задирают, а ты вроде ниче, – от слова «телки» покоробило, но кто я такая, чтобы его учить разговаривать. Мы, болтая и смеясь над нашим руководителем, покупаем все, что нужно. Даже немного больше. Складываем все в тележку, которую возит за нами Кирилл. Он остается на кассе, а мы с Ваней идем на выход.
– Кстати, хочешь тусануть сегодня?
– Тусануть? Немного не понимаю, что это значит.
– Ну погулять на Невском. Там вечером такая туса, можно разных фриков увидеть.
– Фрики Питера – это именно то, что нужно увидеть в первый раз в Северной столице.
– Думаю, Лена и без этого найдет, чем заняться, – ироничный голос Кирилла по живому всегда режет, а сейчас особенно.
Я даже виноватой себя чувствую. Просто за то, что поговорила с одногруппником. Но ведь так не должно быть. Это неправильно.
– Не найду. Мне очень интересно… тусануть с ровесниками. Вань, телефон мой сохрани и потом напиши, куда подъехать.
– Понял, принял, – усмехается Ваня, коротко взглянув на Кирилла. Записывает мой телефон и подмигивает. – На созвоне тогда. Дядя, че, пока?
– Пока, че, – говорит Кирилл с такой злой иронией, а потом обходит меня и идет к машине, даже не оборачиваясь. Ну а я за ним.
– Прикольный парень, да?
– Очень, я почти сменил ориентацию.
Он несет три пакета и еще один чуть ли не в зубах. Его-то я и забираю.
– Этой потери женское население не переживет.
Мы подходим к машине, и я жду, когда он ее откроет.
– А где ключи?
– В кармане джинсов. Подержи пакеты.
– Ну вот еще. Я лучше ключи достану, – подхожу ближе и лезу пальцами в карман, вроде нащупываю что-то твердое, – что-то там далеко. Почти достала.
Кирилл дергается назад, ставит пакеты на асфальт. Злится и сам достает ключи из другого кармана. Упс… Что-то твердое. Вот дурная…
Становится дико неловко. Я отворачиваюсь к багажнику, но стоит машине щёлкнуть, как Кирилл не даёт мне его открыть.
– Сядь в машину, я сам.
– Да я ведь помочь хочу.
– Помогла уже. Жратвы на три недели купили. Нахрена, спрашивается?
– Все, иду в машину, – снова сажусь на заднее сидение и смотрю, как он загружает пакеты в багажник. А на телефон уже приходит СМС от Ивана.
– Мы все еще едем в больницу? – спрашивает Кирилл, садясь в машину, а я убираю телефон, почему-то наслаждаясь тем, как напряжено его лицо, как руки сжимают руль.
А еще у него на меня стоит. А иначе откуда эти самые «ключи»?
И понятно, что ничего между нами не будет, он слишком сдержан в этом плане, а я навсегда для него останусь маленькой девочкой. Но разве грех немного его помучать в отместку за мои страдания?
Залезаю обратно на переднее сидение, снова задев его лицо задницей, пристегиваюсь и улыбаюсь как можно шире.
– Конечно, дядя Кирилл, как мы можем оставить вашу девушку без внимания.
– Еще раз назовешь меня дядей – задницу надеру.
Очень хочется на это посмотреть. Соблазн проверить его угрозу очень велик.
– Ну такого мы допустить не можем, Кирилл Сергеевич.
Он только сильнее злится и заводит машину, вдавливает педаль в пол, на скорости выезжая с парковки. А мне весело. Потому что ему плохо. Ужасная я, ужасная.
Давно я так не бесился. Еще бы знать почему. Ну появится у Лены парень. Ну будет он таким вот идиотом, так это же лучше. Она уже точно никогда не вернется к мыслям о своих чувствах ко мне. Радоваться бы, фейерверки пускать. А мне только один хочется пустить – в зад этому Ванечке, чтобы улетел и на Лену так не пялился. Он, я так понял, еще и учиться с ней будет, слюни пускать. А Лена. Тоже ведь согласилась с ним пойти на тусу.
Туса…
Это вообще всегда прерогатива моего брата была. Марка. Мы с ним близнецы, но совершенно разные. У него были тусовки, клубы, телки, а у меня – учеба, учеба, учеба. Это сейчас он счастливый семьянин, а еще лет восемь назад был тем еще блядуном.
Лена опять включает какую-то попсу, а я выключаю. И даже не потому, что мне хочется тишины, а потому что появляется желание ей потакать. Делать для нее то, что хочет она. Это неправильно, как и неправильно ревновать ее. Не будет у нас ничего. Она должна это понять. Я должен это понять. Мы оба.
– И музыку послушать нельзя? Зачем тебе тогда радио, – куксится она.
– Магнитола идет в комплекте с машиной, и там навигатор. А музыка отвлекает. Ты видишь, какое плотное движение.
– Скучный вы, Кирилл Сергеевич. Дома даже телевизора нет. Вот как вы развлекаетесь?
– Читаю сводки финансовой биржи. И ты обещала мне вопросов не задавать. Быстро же ты съезжаешь.
Она дует губы, а я мельком смотрю на них и приказываю себе успокоиться. Нельзя позволять себе меняться только потому, что кому-то это не нравится. Я всегда был таким. С чего бы мне меняться ради мнения маленькой девочки?
– И я тебе не клоун, для этого есть такие, как Ванечка.
– Да уж поняла, – снова отворачивается она, а я только надеюсь, что Лена не будет своей задницей по щеке моей елозить. Сложно оставаться хладнокровным, когда над тобой давнее желание укусить эту задницу так, чтобы штаны порвались и перед глазами снова возникла розовая влажная плоть.
Мы наконец подъезжаем к клинике, и я быстрее выхожу на воздух.
Рядом с Леной он стал очень густым, хоть ножом режь. А запах ее кожи под мою въелся. Стал частью моей жизни, даже когда она на расстоянии пары метров.
Это ненормально. С этим пора кончать. Если за пару дней она стала буквально занозой в моем либидо, то очень скоро
