я сам начну рвать на ней одежду. Надо, надо что-то сделать. Оттолкнуть ее. И Дину тоже.
Лена выходит из машины и идет к багажнику, а я тут же в панике не даю ей его открыть.
– Ну в чем дело, надо выбрать, что отнести Дине.
– Я сам.
– Что за глупости, я лучше знаю.
Приходится взять ее руку, отвернуть в сторону клиники и приказать так, словно она моя подчиненная:
– Это моя машина, и багажник тоже мой, а ты иди в клинику и спроси, пустят ли нас к Дине.
Лена моргает пару раз, вызывая дикое желание извиниться и прижать ее к себе. Но так лучше. Может, если она будет меня ненавидеть, быстрее съедет, и мне наконец-то будет чем дышать.
Я снова вернусь к своей скучной привычной жизни. Когда единственное, что меня раздражало, – это необходимость уходить с работы вечером.
Отбираю в багажнике фрукты, соки, пару шоколадок, а пакет с комбезом пихаю как можно дальше. Все-таки стоило его выкинуть.
В клинике Лена уже мило общается с администратором, который просит записать ее данные. Серьезно? И она на это ведется?
– Грановски Елена, восемь, девять…
– Мы к Дине Макеевой, и это все, что нужно вам знать, молодой человек, – подхватываю Лену под локоть и торможу ее возле палаты Дины.
Когда она успела превратиться в такую вертихвостку? Раньше она крутила хвостом только передо мной, а теперь? И почему, почему меня так от этого бомбит!
– Ты всем раздаешь свой номер телефона?
– Что за ерунда!? Он сказал, что это нужно для регистрации. А вы сами просили все узнать!
– Ты дура?! Он чуть ли ширинку перед тобой не оголил, а ты уши развесила. Пялился, а ты еще и наслаждалась этим.
– Ну вам же виднее, кто на меня пялится!
– Это ненормально! Нельзя так себя вести.
– Да как нельзя, Кирилл Сергеевич?! Улыбаться нельзя другим людям? Надо ходить вечно с постной рожей, как будто все окружающие вокруг – навозные кучи?! Я вообще удивляюсь, как вам еще дают. Вы вряд ли способны сказать что-то приятное девушке, чтобы она вас захотела.
Тут она права. Мне обычно не приходится говорить.
– Мне просто повезло с генами.
– Что? – она, похоже, была уверена, что мы будем прямо здесь ругаться.
– Внешность у меня привлекательная, так что для того, чтобы девушки мне, как ты выразилась, давали, мне достаточно просто прийти в клуб и показать свою машину. А как только они видят мою квартиру, то готовы в загс бежать. Тут даже нет необходимости демонстрировать эротические таланты: когда они видят деньги, им насрать даже на размер члена.
– Это ужасно. Люди кроме секса должны ещё разговаривать.
– И часто ты разговариваешь с парнями помимо секса?
– Я с ними вообще не… – она открывает рот, потом закрывает и резко меняет тему. – Нам нужно к Дине.
Она дергается в сторону, а я, сам не зная зачем, упираю в стену руку, отчего ее губы почти на ее уровне. Она смотрит на ладонь, на вены, которые неожиданно выпирают, и сглатывает. И одно это движение в горле заводит больше, чем что-либо. И мне до боли в пальцах хочется спросить, что значит это ее «я не», но беспардонные вопросы – лишь ее прерогатива. Хотя я все понимаю, понимаю, почему она все еще девственница. Судя по ее разговорам, она ждет одного единственного принца, только вот я не принц, с которым будет счастливо и навсегда. Я не собираюсь участвовать в ее сказочной херне.
– Ну что еще?
– Похоже, палата Дины в другой стороне.
Хорошо, что в клинике мало людей и персонала, а то обязательно кто-нибудь прокомментировал бы наш разговор.
Я обхватываю пальцами тонкое плечо Лены, поворачивая ее в другую сторону.
Она отстраняется и идет чуть впереди, вынуждая меня снова и снова смотреть за тем, как виляют крутые бедра. Странно, но я никогда не замечал, как виляет бедрами сестра. Может, потому что она была слишком худой. И у нее не было ничего выдающегося. А Лена… Она другая, более округлая, и нет ощущения, что смотришь на прямоугольник. Скорее, на приятные такие песочные часы.
– Дина! Кирилл Сергеевич так волновался! – я даже замер от ее голоса, когда мы вошли в палату к Дине. Она лежит на кровати и уже выключила телевизор. Улыбаясь смотрит на Лену, затем на меня и протягивает руки.
– Я волновалась, что ты не придешь, милый. Мне так здесь скучно. Когда мы сможем вернуться домой?
Домой?
Сам загнал себя в ловушку, придется самому и выпутываться. Но жить я хочу один. Тем более что скоро найдем квартиру Лене.
– Лена, выйди.
– Что? – она забирает у меня пакет и раскладывает продукты. – Я хотела узнать о самочувствие Дины и просто поговорить. У меня вообще в Питере нет знакомых.
А Дина что-то чувствует, по глазам видно.
– Да-да, пусть Лена останется. Мы как раз поболтаем.
– Хорошо, пусть Лена останется, – но идти на поводу я не буду. – Дина, я не хотел говорить вчера, ты была не в том состоянии. Но жить вместе мы не сможем.
Лена застывает с соком в руках.
– Но ты сказал…. Еще вчера.
– Я помню, что сказал, и это было под влиянием эмоций. Я подумал, что столь юной девушке, как Лена, не стоит жить с мужчиной вроде меня. Но уже завтра-послезавтра Лена планирует переехать, так что в твоём присутствии нет необходимости.
– Но… – Дина чуть не плачет, но лучше так, чем потом доводить до отношений.
– Я много работаю, я привык жить один и не заботиться о ком-либо, кроме своих сотрудников. Поэтому я оплатил тебе лечение, здесь можешь находиться сколько хочешь, но вещи ко мне перевозить я точно не дам.
– Ну и пошел ты, козел! – орет она, кидает в меня яблоко, которое разбивается о стену. – То есть как трахать меня, как использовать, – это можно, а нести ответственность ты не хочешь! И ты тоже! Что прячешься! Думаешь, глазами похлопала, и всем хорошо стало? Идите отсюда оба! Оба!
Я потянул за собой Лену, но в коридоре она вырвала руку и заговорила только в машине.
– И зачем мы сюда ехали тогда?
– Решить проблему, потому что, судя по ее сообщениям и голосовым, она придумала то, чего нет.
– Это было жестоко!
– Жестоко ввязываться в отношения, которые ни к чему не приведут. Жестоко улыбаться парням и давать надежду на то, чего никогда не будет, – вот, что меня беспокоит.
Если она ни с кем не была, значит, ждет, что я буду счастлив взять себе девственницу. Но
